Разумеется, Шэнь Цинцю не ожидал, что меч в самом деле поранит ученика – и это случилось уже во второй раз! Пока он потрясённо таращился на Ло Бинхэ, тот рубанул ребром ладони по запястью учителя. От боли его пальцы разжалась, меч выскользнул из руки, и Ло Бинхэ щелчком пальцев отбросил его прочь.

Теперь он крепко удерживал Шэнь Цинцю за запястье. С пальцев Ло Бинхэ стекала кровь, пропитывая рукав учителя. Она никак не останавливалась, и с каждой каплей сердце Шэнь Цинцю наполняло невыносимо тягостное чувство. Он всё ещё пребывал в смятении, когда Ло Бинхэ перевернул его руку.

– Ты заразился?

Сыпь на запястье за день успела распространиться до плеча, порождая всё новые разрозненные красные пятнышки.

Длинные тонкие пальцы едва ощутимо скользнули по коже, и какое-то время спустя под их кончиками красная сыпь начала бледнеть, словно капля чернил, растворяющаяся в стакане воды.

Само собой, для Ло Бинхэ эта болезнь была не опаснее комариного укуса.

Выражение его лица несколько смягчилось.

– Эта рука учителя воистину злосчастна.

Выходит, им в голову независимо пришла одна и та же мысль. Глядя на первозданно чистую гладкую кожу, Шэнь Цинцю признал, что теперь в ещё меньшей степени понимает, что вообще творится в голове его ученика. Он подумал, что, быть может, эта ситуация напомнила Ло Бинхэ о старых добрых временах, когда учитель заслонил его собой от ядовитых шипов на демонических доспехах, и вызвала к жизни давно почившую привязанность.

Из этих размышлений его вырвал неожиданный удар в низ живота.

Ло Бинхэ с улыбкой заявил скрючившемуся от боли Шэнь Цинцю:

– Не стоит путать одно с другим. Коль скоро учитель это посеял, ему предстоит пожать горькие плоды. Он воздаст сполна за ту рану, что нанёс мне.

Шэнь Цинцю всё ещё думал, что его ученик использует метафоры, говоря о душевной ране, которую он нанёс ему в прошлом, когда его затылок пронзила острая боль. С силой запрокинув его голову, Ло Бинхэ прижал раненую руку к губам Шэнь Цинцю, и его рот тотчас наполнился железистым привкусом.

Его глаза распахнулись.

Тут-то он наконец понял, что рана, о которой говорил Ло Бинхэ, относилась к порезу от Сюя, полученному только что!

Твою ж мать! Нет, ему нельзя, абсолютно нельзя пить эту дрянь!

Резким движением ударив по руке Ло Бинхэ, Шэнь Цинцю опустил голову, и его вырвало проглоченной кровью. Однако Ло Бинхэ поднял его и возобновил начатое.

Он расширил рану, так что теперь тёплая кровь текла нескончаемым потоком, однако, казалось, это только радовало Ло Бинхэ.

– Не нужно выплёвывать, учитель. Пусть кровь небесного демона грязна, но ведь пара глотков не убьёт вас, верно?

«Может, и не убьёт, но заставит молить о смерти!»

* * *

Шэнь Цинцю сам не знал, как сумел добраться до лавки «Цзиньцзы». Ещё не придя в себя, он кое-как вскарабкался по лестнице и упал на постель. Всё, о чём он мог думать, ворочаясь ночь напролёт, – это что в его мозгу и желудке всё ходит ходуном; ему казалось, что кто-то беспрестанно ползает по его кровеносным сосудам.

Кровь наследника древнего рода небесных демонов даже вне тела хозяина по-прежнему подчиняется его воле; для того, кто имел несчастье её выпить, последствия могут быть сколь угодно прискорбными, причём смерть – далеко не худший исход.

К примеру, после того, как Ло Бинхэ в оригинальном романе в совершенстве развил контроль над своей кровью, он использовал кровяных паразитов[11] для разнообразнейших целей: как сильнодействующий яд, инструмент слежки, средство для промывания мозгов и для постельных утех – и это далеко не все области применения.

Истекая холодным потом, Шэнь Цинцю промаялся до самого рассвета, не в силах ни заснуть, ни толком проснуться. Когда он наконец отключился, его тут же вырвали из сна нарастающие крики ликования, от которых, казалось, качалось небо и сотрясалась земля.