На площадку спрыгнуло полтора десятка бойцов, и их старший дал команду на старт. Лифт дрогнул и начал медленно опускаться, постепенно ускоряясь. Снизу раздался скрежет, устройство слегка притормозило, после чего опять начало набирать скорость. А скрежет повторился над нашими головами, и пятнышко неба исчезло, скрытое очередным гермозатвором. Это продолжалось минут пятнадцать, я уже перестал считать количество преград, отделяющих нас от поверхности. И вдруг лифт резко остановился, придавив всех нас к полу перегрузками.

Двое инженеров, находившихся с нами, засуетились и полезли вниз выяснять причину остановки. Вскоре они показались с паникой в глазах.

– Внизу всё затоплено, гермодверь открылась, и вода быстро прибывает! – закричал один из них. – Нужно срочно возвращаться! Иначе утонем.

Я с размаху вдавил нужную кнопку. Автоматика замигала разными лампочками, но лифт не тронулся с места. Никто не понимал, что обозначают эти огоньки, но нам срочно нужно было наверх!

Инженеры заметались, начали разбирать верхушку постамента. Я отошёл, чтобы не мешать им. Они что-то кричали друг другу, толкались, психовали и паниковали. Я же, как и остальные, спокойно наблюдал за их работой, если её так можно назвать. Пару раз одного из них явно ударило током, во второй раз он отлетел, дымясь. Эльза тут же бросилась к нему, но он оказался живучим и встал сам, приглаживая вставшие дыбом волосы и нещадно чесавшись. Тряхнув головой, он бросился обратно к пульту.

Тем временем вода начала переливаться на площадку, на которой мы стояли. Я вполголоса предупредил Графа, что скоро будет очень мокро, но в ответ услышал лишь ленивое хмыканье. Джон схватил подобие наладонника, только много толще и без экрана.

– Это рация, внук. По ней можно общаться без дополнительного оборудования в виде вышек сотовой связи, – просветила меня Сергеевна.

Джон что-то прокричал туда, но в ответ мы услышали лишь шум и треск. Он опустил руку с прибором, в его глазах застыли безнадёжность и смирение.

А вода уже затопила обувь и сейчас подбиралась к коленям. Холодная, зараза! В пульте что-то заискрило, я через воду почувствовал слабый удар током, и огоньки погасли. Учёные безнадёжно опустили руки и медленно повернулись к нам.

– Простите, но это было всё, на что мы способны, – произнёс один из них. – Похоже, мы все уже трупы, просто не знаем об этом.

– Внук, у меня есть идея! На скорости ты, скорее всего, сможешь прорубить перегородку. Я смотрела, там всего сантиметров пять или шесть. Системный меч точно прорубит на твоих-то скоростях! В крайнем случае у тебя их много – один сломается, возьмёшь другой. А сейчас приободри людей!

– Так, все снимаем тяжести, складываем в одну кучу! Остаёмся в минимуме одежды. Вода холодная, так что шевелимся как можно меньше, чтобы жидкость вокруг тела создавала нагретую «прослойку», это уменьшит теплопотери. Если теряется чувствительность конечностей, наоборот, шевелимся активнее, разгоняя кровь по телу. Скорлупу, что над нами, я вскрою, потому паниковать не надо.

– Серёж, но лесенка совсем гнилая, – ко мне подошла подрагивающая Эльза. – Не уверена, что она тебя выдержит, да и всех нас.

Лесенка? Какая ещё лесенка? Я планировал всплыть вместе с уровнем воды, а потом рубить люк. И тут я действительно увидел лестничку, тоненькую и насквозь ржавую. Побежал к ней, хлюпая системными ботинками по воде и разбрасывая брызги. Подёргал – вроде держит. Аккуратно поднялся к самой гермодвери, ура! Конструкця не развалилась и не оторвалась. И тут я обнаружил небольшой люк, возможно, даже рубить не придётся! Внимательно осмотрел, но не нашёл никакого подобия замка, лишь приваренную железную ручку. Я надавил на крышку, и она с противным скрипом приподнялась. Да быть не может, чтобы всё было так просто! Поднажав, я полностью открыл узкий проход.