Но вот насколько он действительно готов погрузиться в нашу реальность, которая не имеет ничего общего с привычной картиной мироздания? Психика у всех разная и не факт, что Саня сумеет адаптироваться к новой жизни так же легко, как, например, Мерзкий.

— Ну и чего вы молчите? — по-своему истолковал наше молчание Тепляков. — Сомневаетесь или просто брать меня не хотите? Так скажите прямо, я не девочка, чтобы обижаться.

— Сань, не гони лошадей, — я встал и подошёл к товарищу. — Мы ничего не думаем и просто напросто не готовы ответить прямо сейчас. Ты же сам знаешь, мы не совсем вольные птицы, надо и со старшими посоветоваться.

Не знаю почему, но слово «старшие» в последнее время приобрело в нашей речи мистический оттенок. Никто и никогда не интересуется должностями или тем более именами загадочных «старших». Все просто принимают на веру, что они есть и владеют правом решающего голоса по серьёзным вопросам. А кто они, откуда? Эти аспекты всегда остаются за кадром, даже если неведомые «старшие» всего лишь плод твоего воображения.

Вот и сейчас Саня посмотрел мне в глаза, а потом кивнул.

— Спасибо, Андрюха! Я не подведу!

Он ушёл, а меня упорно не покидало чувство неловкости. Вроде бы я ничего конкретного и не обещал, а всё равно ощущение, как будто должен остался.

— Ну и что ты думаешь? — спросил у меня напарник, когда за Тепляковым закрылась дверь палаты. — Нам действительно нужен третий член команды? Или ты так просто, языком решил почесать?

— Да нет, — я снова сел на стул и откинулся на спинку. — Вариант найти всегда можно. Надо только немножечко подумать. Я завтра выписываюсь, поговорю с Эдиком. Самое простое, это запихнуть его в отдел, коллегой Мерзкого. Тем более, они знакомы, так что, думаю, проблем с коммуникацией не предвидится.

— Так себе идея, — прокомментировал Мирон, засовывая в рот очередной кусок пастилы. — Тебе русским языком сказали. Человек от системы устал, на волю хочет. А ты его из одного стойла в другое суёшь, ещё и с таким начальником.

— Ну каким таким? — вскинулся я. — Чем тебе так Эдик не угодил, что ты постоянно его оскорбляешь?

— Не знаю, — невозмутимо пожал плечами Мирон. — Просто не нравится и всё. Опять-таки, это постоянное желание на нашем горбу в рай въехать… Тоже, знаешь ли, тёплых чувств не добавляет. Вот сгоняли мы в Белёв и что? Какой результат, кроме того, что чуть не убились?

— Отрицательный результат — это тоже результат, — пробурчал я, чувствуя правоту товарища. — Библиотеки Еремеева в Белёве нет, значит надо её искать в другом месте.

— Ага, конечно, — хмыкнул Мирон. — Вот только зачем и кому это нужно? Ты, кстати, не поинтересовался у полковника, что там с моей машиной? Её вообще кто-нибудь планирует оттуда забрать?

— Не спросил, — честно признался я, чувствуя, что чувство неловкости на душе, родившееся после разговора с Саней, начинает расти в геометрической прогрессии.

— А про оплату наших расходов? Про судьбу французика?

— Тоже не спросил.

Хорошее настроение улетучивалось с космической скоростью, но правота Мирона была настолько неоспорима, что возражать оказалось нечего.

— Вот-вот, — покачал указательным пальцем Мирон. — А надо бы! А уже потом поинтересоваться, вернули ли ему Золотое Перо и кому вообще нужна библиотека Еремеева. Мы с тобой обеспеченные люди, Андрей, как бы сильно нам ни нравилось прибедняться.