— Исчез?

— Исчез, капитан! Испарился! Уж вы мне поверьте! Кое-кто называет меня сумасшедшим, — Бобби досадливо оглянулся, посмотрев в сторону отдыхавших на пляже мужчин, — и, думаю, отчасти они правы. Но я клянусь вам, что видел собственными глазами, как большой корабль покрылся цветными пятнами, что ваш хамелеон, и пропал. Через минуту небо очистилось от сияния, а мы втроем — я, капитан и старпом — стояли будто громом пораженные. Мы простояли до самого утра, как вкопанные, так что нашедшие нас матросы еще долго помогали нам прийти в себя от шока. Они думали, мы превратились в соляные истуканы. — Бобби громко засмеялся, но быстро взял себя в руки. — Наш танкер в ту ночь сильно отклонился от курса, ведь был неуправляем несколько часов. Но всё обошлось, мы дошли до Багам, затем до Нового Орлеана. Мы договорились держать язык за зубами, ведь подобные рассказы могли лишить капитана корабля, а нас — моря. И мы молчали долго, сэр, очень долго. Вы один из немногих, кому я рассказал эту историю.

— Боишься чего-то? Ведь сейчас, насколько я знаю, ты уже не матрос…

— Да, меня кое-как устроили в прислугу на этот лайнер. — Бобби кивнул в сторону океана. — Я хотел бы стать матросом, но меня определили в мойщики посуды! Неслыханная жестокость после тех лет, которые я посвятил морю! Однако мыть посуду на корабле все же лучше, чем заниматься тем же в грязной забегаловке где-нибудь на окраине Орлеана.

— Определенно — лучше, — поддержал Игорь собеседника. Мысли его вертелись вокруг красочного природного явления — полярного сияния.

— А вот еще что было, капитан, — опомнился Бобби. — Когда тот корабль исчез, поднялся ветер. Слабый, он не мог причинить никакого вреда ни нам, стоящим на палубе корабля, ни самому кораблю. Однако мне показалось странным, что ясная погода вдруг внезапно переменилась.

— Ты интересно рассказываешь, Бобби, — похвалил Игорь. — Не знаю, кто считает тебя сумасшедшим, но я думаю иначе. Ты просто впечатлителен, вот и все. Верно?

Игорь подмигнул Бобби, и тот прямо-таки засиял от радости, что хоть кто-то не относится к нему как к полоумному придурку.

— Так точно, капитан! Я впечатлителен, это у меня с детства. Даже мама говорила мне, что я слишком впечатлителен. Так-то вот… А еще я внимательно прислушиваюсь к разговорам в портовых забегаловках. Знаете, там много чего говорят. Моряки, когда выпьют, превращаются в тех еще словоблудов. Особенно старые моряки, матерые волки. Иногда я случайно слышал обрывки разговоров о каких-то морских военных базах, рассыпанных по Атлантике и Тихому океану. Якобы те базы — секретные, неприступные, окруженные подводными минами и субмаринами — являются местом, где кто-то проводит страшные опыты на людях. И что периодически исчезающие корабли или экипажи в треугольнике (и не только в треугольнике, а по всему миру, можете мне поверить) — последствия таких экспериментов. Вернее, не последствия, а части. Людей похищают, дают ложные воспоминания взамен настоящих, куда-то свозят, вроде вот как нас — на острова. И наблюдают, как люди будут себя вести.

— С какой же целью все это проводится?

— Кто-то хочет создать то ли биологическое оружие, то ли новый вид людей. Я где-то слышал слово «евгеника».