И если Маму Доктор считал крупной девочкой, то две машины, направляющиеся к ним, были просто великанами! Плечом к плечу они с трудом помещались в широком проходе между кучами хлама. Они приближались в свете летающих шаров, их шаги гремели и сотрясали землю, словно миниатюрные землетрясения.

Тот, что шёл слева, казалось, был сделан из набора разных металлических сфер — стальных, свинцовых, бронзовых, золотых — связанных вместе в подобии гуманоидной формы. Он был высотой в полтора дома, но двигался на удивление грациозно. По мере приближения его голова — медного цвета сфера с двумя тёмными дырами на месте глаз — медленно наклонялась вниз.

Тот, что был справа, был совершенно другим: пропорции его тела были стройнее; вполне возможно, он был собран из случайного набора выброшенных устройств. Худой, почти тощий, а на ногах — огромные плоские ступни ног. Но самыми выдающимися деталями его внешности были руки: огромные, длиной как половина его тела, а на них ещё большего размера четырёхпалые ладони.

У Доктора не было сомнений на счёт причин прибытия этих двух машин.

— Говорят, размер — не главное, — вздохнул Доктор, запрокинув голову, когда обе машины остановились в двадцати метрах от них. — Вы, двое, тоже должны были слышать об этом.

— Стоять! — низким голосом сказала машина из металлических шаров.

— Да, — через секунду сказала другая. — Стоять!

Доктор поднял руки:

— Я не спорю… Ну, обычно не спорю, тем более с такими большими ребятами, как вы… Но позвольте спросить… Почему?

— Что почему? — спросил первый.

— Почему «стоять»? Мы же вроде бы ничего плохого не делаем? Просто ковыряемся в мусоре, ищем никому не нужный старый хлам. Вы когда-нибудь о уомблах слышали? Считайте, что мы уомблы.

— Простите, — сказал первый, — но у нас приказ.

— Да, — согласился второй. — Приказ ест приказ.

— Есть приказ, — поправил первый. — Приказ есть приказ.

Худой повернул свою похожую на разбитый автомобиль голову:

— Вот обязательно нужно было это сделать, да?

— Что? — прогремел первый.

— Поправить меня. Я же тебя не поправляю.

— Потому что я правильно говорю. Я просто помогаю.

— Тогда почему ты это делаешь только в присутствии других?

Первый посмотрел на Доктора и Буни.

— Тоже мне «другие», — пробормотал робот.

— Дело в принципе. Я знаю, почему ты так делаешь.

— О, — насмешливо сказал первый. — Знаешь? И почему же?

— Ты чувствуешь себя неполноценным. Ты только тогда доволен собой, когда унижаешь других.

— Что за ерунда! — фыркнул первый. — С чего бы это мне чувствовать себя неполноценным?

Худой робот взмахнул своими огромными руками, с грохотом задев вершины куч мусора.

— С чего бы мне начать? — спросил он таким тоном, словно это было продолжение очень давнего спора.

Оглядываясь на падающий вокруг них на землю мусор, Доктор кашлянул, пытаясь привлечь их внимание.

— Подождите, — сказал первый, подняв свою мощную ладонь.

— Хорошо, — сказал Доктор, сложив руки. — Продолжайте спорить. А мы постоим, подождём, да?

— Давай обсудим это позже, — сказал своему другу круглый. — Нам велено разобраться с этими двумя, давай сперва закончим? Оставим эту семейную ссору до…

— Это не семейная ссора, — процедил худой сквозь зубы (или сквозь что-то на его огромной металлической голове, что выглядело как зубы).