Майк заговорил. Повинуясь его словам и жестам, Блейд, как заправский турист, крутил головой то направо, то налево, обозревая местные достопримечательности. Вскоре ему уже было известно, что слева от Майка живет чета скульпторов, Ройни ок'Доран с супругой Саной, справа – Лоторм, специалист по биоинженерии, сзади – некий Кродат Сарагга, занимавшийся чем‑то вроде философии. Четыре их жилища, тонувшие в зелени, окружала кольцевая дорожка; с юга загадочно мерцал океан, с севера подступал лес, ухоженный и напоминавший парк.

Юг и север… На поверхности Большой Сферы эти направления были условными, но они существовали – так же, как запад и восток. Титаническая конструкция, замыкавшая светило, вращалась, и ось ее некогда ориентировали строго перпендикулярно к плоскости эклиптики той крохотной планетки, что звали теперь Древним Урениром. Но ни этого небесного тела, ни прочих миров, сожженных солнцем подобно Меркурию, погруженных, как далекий Плутон, в мрак и ледяное безмолвие вечной космической ночи, ужасающих своим величием, как газовые гиганты Юпитер и Сатурн, в местной звездной системе уже не существовало; все они превратились в камень, почву, воду и воздух новой обители уренирцев, столь гигантской, просторной и разнообразной, что с ней не могла сравниться тысяча тысяч обычных планет. Как помнилось Блейду, ученые Земли вполне представляли подобную конструкцию, по крайней мере – умозрительно; там она звалась сферой Дайсона, тут – просто Большой Сферой.

Красный «ягуар» плыл в небесах; внизу же разворачивалась яркая, многоцветная, красочная панорама Чантарского Взморья, протянувшегося широкой пятисотмильной дугой с запада на восток вдоль огромной бухты – целого моря по земным масштабам. Но здесь это была только бухта; она открывалась в залив, который простирался уже на тысячи миль, омывая с юга полуостров Ортогу, а с севера синела такая же акватория, скромная часть великого океана – одного из многих и многих великих океанов Уренира. Тысячи миль – то был масштаб для измерения залива, полуострова, внутреннего моря, плоскогорья; к континенту же требовалось приступать с иной мерой. На востоке едва заметной коричневой полоской вздымалась горная цепь, отделявшая Ортогу от огромного материкового щита Синтолы, уходившей вдаль безмерным пространством саванн и лесов, рек и озер, плоскогорий и степей, в которых мог поместиться любой из земных континентов. Невероятные размеры этого мира потрясали взгляд я душу!

– Спустимся? – спросил Майк, на секунду прервав свои объяснения. – Мне кажется, поглядев сверху на крохотную частичку нашего мира, стоит приблизиться к совсем уж малой части – к дому, к дереву, к реке или городу.

– У вас есть города? – Блейд был удивлен; ему казалось, что города возникают там, где не хватает места. В древности их строили для защиты населения, позднее – чтобы обеспечить людей работой и развлечениями; первое приносило деньги, второе выкачивало их словно насос. Но в Уренире не возникало проблем ни с местом, ни с безопасностью – если не считать таинственных людоедов‑эстара; что же касается работы, то здесь, судя по всему, это понятие означало нечто совсем иное, чем на Земле.

– У Вас есть города? – повторил Блейд, разглядывая мелькавший внизу пестрый ковер – то зелено‑золотистую равнину, расшитую серебряными нитями рек, то пурпурные и багряные леса, то озера в обрамлении скал.

– Почему бы и нет? – ответит Майк вопросом на вопрос. – Смотри…

Свет вдруг померк, и через мгновение машина зависла над городом на высоте двух сотен ярдов. Улицы, площади, бульвары, проспекты, дома – невысокие, изящные и причудливые, сложенные из камня и кирпича… «Как на Земле», – подумал Блейд, но картина под ним внезапно мигнула и исчезла; они парили уже над другим городом.