Подлив девочке лимонада, Блейд полез в карман, вытянул сигарету и, воровато оглянувшись, прикурил. Ему не пришлось пользоваться зажигалкой; коснувшись пальцем кончика сигареты, он ощутил мгновенный прилив тепла и всплеск огненного жара. Табак затлел, и странник довольно улыбнулся. Способность к пирокинезу, возвратившаяся после недавнего странствия в Таргал, радовала его не меньше, чем мальчишку – новый велосипед. Аста, к счастью, не заметила, какие чудеса вытворяет ее дадди.

– Сколько телефонов в твоем кабинете? – спросила она, прилежно трудясь над мороженым.

Перед мысленным взором Блейда возник стол Дж., старинный, массивный и довольно просторный; рядом находилась тумбочка, тоже старинная, которую старик использовал в качестве бара. На ней‑то и стояли телефоны в количестве пяти.

– Семь, – сказал он, чтобы сделать приятное Асте. Семь телефонов означало, что он – очень большой начальник; по крайней мере, в глазах своей дочурки.

– О! – Аста округлила глаза. – Семь! – Отложив ложечку, она принялась чтото считать, загибая розовые пальчики. – Семь телефонов – семь дней! – последовало торжественное заявление. – Воскресенье, понедельник, вторник…

– Я понял, лапушка, можешь не продолжать, – сказал Блейд.

Аста повозила ложечкой в креманке с мороженым.

– А твои телефоны – разноцветные, дадди?

– Разумеется. Два – красных… – начал Блейд, но девочка тут же прервала его, сморщив носик и заявив:

– Два красненьких нельзя, папочка! Все, все должны быть разноцветными! Красненький – для воскресенья, розовый – для понедельника, желтый – для вторника…

На этот раз Блейд дал ей закончить и согласно кивнул:

– Я непременно установлю себе семь разноцветных телефонов, как ты сказала. И тогда ты сможешь звонить мне в воскресенье по красному…

Он хотел продолжить перечисление, явно забавлявшее девочку, но Аста напомнила:

– В воскресенье мне не надо звонить тебе, дадди. В воскресенье я буду с тобой… и в субботу… В воскресенье и субботу я совсем‑совсем другая!.. – вдруг негромко пропела она.

– Почему, Асти?

– Вот видишь! У тети Сью я – Анни, а у тебя – Асти… Тетя Сью одевает меня в платьица, а ты любишь, когда я ношу ком‑би‑не‑зон… – Асти провела по рукаву своего нарядного серебристого комбинезончика и заключила; – Нет, в воскресенье и субботу я – другая девочка!

Блейд смотрел на нее едва ли не с благоговейным восторгом. Шесть лет назад ему в руки сунули крохотное создание, почти ничем не напоминавшее семнадцатилетнюю красавицу Асту Лартам. Теперь бы он этого не сказал! Сейчас все было на месте – и сапфировые глаза, и каштановые локоны, и розовые губы. Круг неизбежно замкнется, и его Аста, Анна Мария Блейд, станет такой же прелестной, как и та, киртанская… Иначе и быть не могло – ведь они являлись одним и тем же существом!

– Интересно, – сказала Аста, – а могу я быть еще и совсем другой девочкой? Другой‑третьей и другой‑четвертой? Например, когда со мной гуляет дедушка Коль? – так она называла Дж.

– Ты будешь другой, когда вырастешь, – сказал Блейд. Он протянул руку, потрепал шелковистые каштановые локоны, и малышка подняла на него засиявшие глаза. – Я обещаю, что вскоре мы станем встречаться с тобой чаще. Когда я вернусь из самой последней командировки…

– Дадди, зачем тебе ехать в эту самую последнюю ко‑ман‑ди‑ров‑ку? – спросила Аста. – Ты не мог бы сразу стать на‑чаль‑ни‑ком?

– Я должен ехать, – вымолвил Блейд, отвечая не то девочке, не то себе самому.