Став воином Сьевнаром, он привык к этому. Как все ратники побережья, начал спокойно относиться и к своей, и к чужой смерти. Путь воина угоден Одину и богам-ассам, красивая смерть в бою или в дальнем викинге только веселит небесных богов. Зачем тревожиться о будущем, если в Асгарде умершие продолжают земную жизнь? Кто не знает, что эйнхирии Одина, Бога Павших, каждый день сражаются между собой с утра до вечера, а вечером мертвые воскресают, раненные исцеляются, и все садятся пировать до утра за одним столом? Путь воина угоден богам, и поэтому война никогда не кончится – ни на земле, ни на небе. А что еще нужно воинам?

Когда корабли приставали к берегу, конунг Рорик выпрыгнул из «Журавля» одним из первых, быстрыми шагами направился прямо к нему, видел Сьевнар. Но на пути ярла, словно бы невзначай, встал Ингвар Крепкие Объятия, расправил без того необъятные плечи и обратился к конунгу с каким-то пустяковыми вопросом. Конунг резко бросил ответ, шагнул в сторону, чтобы обойти Ингвара, и почти столкнулся с Косильщиком. Понял, зло дернул головой, коротко сказал что-то и направился в другую сторону.

Поединки на земле братства были запрещены под страхом злой и позорной смерти, это знали даже те, кто никогда здесь не был. Если двум воинам уж никак нельзя было не схватиться, то, с разрешения ярла и старших братьев, их отвозили на большую землю, где они и сражались, пока в живых не оставался один. Это тоже обычай, оставшийся еще от первых братьев.

Честно говоря, Сьевнар был рад видеть своих былых сотоварищей. Знакомые лица и голоса, взгляды, подмигиванья… Он с удовольствием убедился, что его тоже приветствуют без злобы, хлопают по плечу, по рукам. Гулли Медвежья Лапа, добродушный и непосредственный, как всегда, крепко обнял его, встряхнул за плечи. И успел будто бы невзначай шепнуть в самое ухо, мол, берегись Рорика, воин… Конунг поклялся отомстить тебе, а он всегда держит клятву! Берегись!

И Якоб-скальд, глянув со стороны, тоже словно бы предупредил глазами, покивал чуть заметно.

Радостная встреча! И, одновременно, грустная. Потому что именно здесь, в бухте Миствельда, Сьевнар окончательно почувствовал, что для него больше нет и не будет возврата к прошлому. Те, кто посмелее, кто не боялся недовольного взгляда конунга, даже подшучивали, мол, быстро бегаешь, оказывается, воин-скальд… Мол, смотри-ка, добрался до острова несмотря ни на что, Рорик так и не смог перехватить тебя по дороге…

Но что-то изменилось, все-таки, неуловимо, хотя и явно. Как будто некая нить порвалась между ним и его былыми товарищами. Они, его бывшие товарищи-дружинники, по-прежнему были все вместе, одно целое, как пальцы на руке, а его уже с ними не было. И, получается, прошлое уже прошло. А каким оно будет, будущее? Без Сангриль…

«Берегись, воин!»

По сути, это было прощание. Их прощание, и его! Молодость, любовь, радость жизни, струящаяся, как ключ, без всякой причины, – все это осталось на лесистых берегах Ранг-фиорда. Целая жизнь там осталась. Огромная, как его несбывшаяся любовь.

Как когда-то давно осталась в Гардарике его другая жизнь…

Он вдруг почувствовал себя старым и по-стариковски усталым от долгой жизни. Долгих жизней, можно и так сказать…

3

Сьевнар Складный проснулся от того, что его с силой потрясли за плечо. Открыл глаза и увидел прямо перед собой незнакомого воина. Тот был высоким и рыжим, еще не сошедший летний загар не мог скрыть обильную рассыпь конопушек, делающих лицо веселым и совсем молодым. Может поэтому, воин постоянно хмурился, старался выглядеть бывалым и грозным.