Следом за мной из палатки появился мистер Лопоухий с пистолетом в руке. Судя по тому, как он держался, сразу было видно, кто главарь шайки.

    – Так вот, крошка! – сказал Лопоухий, наклонившись к моему уху. – Полезешь на скалу. Прямо сейчас.

    Хмель уже выветрился из головы, и я вдруг поняла, что у него совершенно не британский акцент.

    Американец. Не из Нью-Йорка, но очень близко к этому.

    – Я вам не «крошка», мистер Лопоухий! – раздраженно ответила я.

    – Как ты меня назвала? – взвился он.

    Попала в самую точку. Уверена, что его и в школе так дразнили…

    Пощечина получилась звонкой, моя голова отлетела назад, а в мозгах помутилось. Едва не упала, но меня подхватил бородатый турок, который приставлял пистолет к голове Гродина.

    Не самая незначительная моя проблема – острый язык. Он хотя и способен разговаривать на многих (в основном древних) наречиях, но доставляет массу неприятностей своей язвительностью. Иногда сама не понимаю, как эти колкости из меня вылетают. Вроде бы и не хочу говорить то, что думаю, а язык сам все произносит. Еще со школы страдаю от этой «болезни»! «Держи язык на привязи, – говаривал дед. – Чаще лучше промолчать, чем высказаться…» Прав он, конечно, тысячу раз прав! Но только язык не собачонка, которую можно привязать, поэтому сдерживаться я так и не научилась…

    Понемногу пришла в себя. Лопоухая сволочь глядела на меня и ухмылялась.

    – Еще раз так скажешь… – угрожающе произнес он и не закончил о последствиях.

    – Вы же не представились, а обращаться как-то надо было, – зло ответила я.

    – Элен, помолчи, пожалуйста, – раздался откуда-то совсем убитый голос Гродина. – Не пререкайся с ним.

    – Да! Заткнись, соплячка! Хочешь жить – полезай на скалу!

    – Я же свалюсь с нее в темноте! И это вы называете «хочешь жить»?

    Он упер пистолет прямо в мой висок, холодное дуло собрало кожу в складки. Внутри все сжалось в ожидании выстрела, я едва сдержала крик. Слезы беззвучно полились из глаз. Да, могу без конца сыпать колкостями, но на самом деле я не такая бесстрашная.

    – У тебя нет выбора, крошка! – Лопоухий сделал акцент на обращении. – Голову я тебе разнесу на двести процентов, а вот свалишься ли ты вниз – еще неизвестно. Выжить шанс имеется, тем более я заинтересован, чтобы ты вернулась. Мне нужна эта надпись на скале.

    Я едва не обронила: «Тебе нужна – сам и полезай!» Хорошо, что вовремя сдержалась, а то, чего доброго, Лопоухий в гневе мог и дернуть пальцем, который поглаживал спусковой крючок.

    – Так что выбираешь, крошка?

    Мне все время было страшно, особенно когда дуло пистолета упиралось в висок. Но когда он снова назвал меня «крошкой», злость пересилила все страхи. Так вдруг захотелось пнуть его между ног.

    – А прожектором посветите на скалу? – спросила я сквозь зубы.

    – Может, тебе еще капучино приготовить?

    Однако сказал он это таким тоном, что я поняла – посветит. И не только посветит. В лепешку расшибется, чтобы добыть надпись со скалы.

    Я медленно опустилась к одной из сумок и со злостью расстегнула молнию.