Хейке взял со стола пузырек и открыл его. Внимательно рассмотрел белый порошок. Тем временем подоспел слуга с целой кучей эликсиров и порошков.

Хейке обстоятельно исследовал каждый из них, понюхал, послюнявил палец и попробовал на язык, а затем вновь вернулся к белому порошку в пузырьке.

– Без названий, – бормотал он. – Только номера. И надписи «сильнодействующее» на этикетках.

Когда Хейке вновь посмотрел в глаза Молину, вид у него был очень серьезным.

– Не знаю, что здесь происходит, – расстроенно сказал он. – Но отныне не принимайте ни капли, ни крупицы всего этого!

– Что вы имеете в виду?

– Этот так называемый врач долгое время пытался убить вас, Ваша милость. Только очень крепкий организм мог выдержать такой натиск.

Молин и слуга непонимающе переглянулись.

– И что-то мне подсказывает, что ситуация критическая, – продолжал Хейке. – Взгляните на этот порошок с металлическим блеском! Здесь, в пузырьке, сильнейший яд! Вы бы сгорели в страшных мучениях за несколько часов, Ваша милость.

Слуга кашлянул.

– Осмелюсь указать, Ваша милость, кто бы в таком случае констатировал причину смерти?

– Да, сам доктор Люнгквист, – кивнул Молин. Старик порывисто вздохнул.

– Вчера вечером я намекнул, что хочу изменить свое завещание в пользу юного Кристера. Во всяком случае вставить его туда. При этом присутствовал доктор Люнгквист. И он прописал это. Не понимаю, зачем, – ведь он не упомянут в завещании. Но, очевидно, что-то за этим кроется. Чертова лиса! – в сердцах выругался Молин.

– Не обижайте лис, – горько усмехнулся Хейке, а глаза его оставались серьезными. – Советую Вашей милости передать все эти яды – а это, несомненно, яды – в полицию.

– Обязательно. Жаль, что мой друг полицмейстер в отъезде, – вздохнул Молин. – Но мой верный слуга сам снесет все в участок. И… думаю, с доктором Люнгквистом лучше сделать вид, что ничего не случилось?

– Несомненно! Он сейчас наверняка ждет вызова к смертному одру.

– Доставим ему такое удовольствие, – решительно сказал Молин. – А сейчас Вы, должно быть, желаете осмотреть меня, доктор Линд? Выяснить, что он успел разрушить.

Хейке и слуга довели Молина до постели, а горничным было приказано не впускать доктора Люнгквиста, если тот придет, и говорить, что «Его милость никого не может принять». Пусть понимает, как хочет.

Хейке тщательно осмотрел старика с головы до пят.

– Ужасно, – подавленно изрек он. – Такой сильный и прекрасный организм сознательно разрушали день за днем.

– Я ведь еще пережил два удара.

– Но после первого быстро оправились.

– Да, верно. Хейке выпрямился.

– Возможно, кое-что из прежнего мне удастся восстановить. Начну прямо сейчас с простейшего. Расслабьтесь, Ваша милость. Закройте глаза. Вот так.

Они были одни в комнате. Слуга ушел в полицию.

Молин почувствовал руки Хейке над своим лицом. Не на коже, а на некотором расстоянии. Он ощутил тепло. Все теплее и теплее его векам. Тепло, превратившееся уже в жар, било прямо в глаза.

– Больно? – спросил низкий голос.

– Жжет, – ответил Молин. – Но терпеть можно. Сердце его тяжело ухало. Он ничего не понимал. Удивлялся, как быстро проникся доверием к этому своеобразному человеку.