Теперь он больше не испытывает презрения.

Вот что делает страх смерти. И шок от манипуляций доктора Люнгквиста. Но, пожалуй, еще больше на него повлияло отношение к Хейке Кристера. Смягчило предубеждение Молина. «Колдун», назвал Кристер своего удивительного родственника. Да, если есть на свете колдуны, они должны выглядеть именно так, как это чудовище.

Чудовище – только снаружи. Ибо внутри это прекрасный, душевный человек, чувствовал Молин.

Жар в глазах становился нестерпимым.

– Такое впечатление, что веки сейчас загорятся, – нерешительно пошутил он. – Словно линзой направляешь солнечный луч на ворох сухой листвы.

– Да, это добрый знак. Если Ваша милость потерпит еще немного, мы скоро закончим.

– Постараюсь, – страдая, выдавил из себя Молин.

– Когда я резко уберу руки, вы ничего не увидите, словно долго смотрели на солнце, а потом зашли в темную комнату. И остаток дня у Вашей милости будет болеть голова. Но это все пройдет.

«А потом?» – хотел спросить Молин, но не осмелился.

Наконец он убрал руки. Молин почувствовал прохладное дуновение над веками.

– Если хотите, можете открыть глаза. Но будет больно.

– Нет-нет, я чуть подожду, – опустошенно произнес Молин. – Я не трус, но… Вошел слуга.

– Я передал лекарства, Ваша милость. Они послали за аптекарем.

– Ты просил сохранить все в тайне?

– Конечно! Как вы себя чувствуете, Ваша милость?

– Спасибо, хорошо, искры сверкают, как в кузнице. Но так и должно быть. Уже можно открыть глаза?

– Пожалуйста, – сказал Хейке.

Голос прозвучал напряженно, с содроганием отметил Молин.

Старик медленно открыл глаза. Как и ожидалось, он ничего не увидел, а прежде хотя бы различал предметы и движения. Но его предупреждали. В голове стоял бешеный стук, отдающий в глаза. Он был вынужден снова смежить веки и тихо застонал.

Слуга выглядел испуганным.

– Никакой опасности нет, – успокоил Хейке. – Думаю, нам лучше оставить вас, Ваша милость. Отдыхайте. А если потребуется помощь, мы будем в соседней комнате. Поспите, это пойдет вам на пользу.

Молин только кивнул, он был озадачен и напуган, а кроме того, очень зол. Так часто бывает, когда приходится терпеть сильную боль.

Они вышли. Сели на стулья в гостиной и ждали.

– Думаете, Его милость поправится? – осторожно спросил слуга. – Думаете, возможно исправить причиненный вред?

– Трудно сказать, – задумчиво ответил Хейке. – Второй удар по его здоровью был сокрушительным. Но у него необыкновенно крепкий организм, и я верю, что сумею устранить последствия отравления.

– Если вам удастся, мы все будем безмерно благодарны.

Немного погодя они услышали, что Молин спит, глубоко и крепко. Однако Хейке не признался, что это он погрузил несчастного промышленника в сон.

В комнате воцарилась чудесная атмосфера уважения и взаимопонимания. Хейке всегда был вежлив со слугами.

– Я могу посидеть здесь несколько часов, – сказал Хейке. – А потом вы смените меня. Или наоборот, как вам удобнее.

– Спасибо, – сказал слуга. – Давайте так и поступим.

Хейке заметил, как он успокоился, как груз упал с его души.

Хороший у Молина слуга, подумал он.

Вечером первыми пришли проведать старика Кристер и Коль с увязавшейся за ними собакой, а потом вихрем ворвались полицмейстер, Тула и Томас.