— Понятно, — коротко ответил Иннес. — Хотя не могу понять почему, ибо это самое обыкновенное убийство, пусть даже отвратительное. Убит какой-то мелкий процентщик, убит у себя в конторе. — Лицо сержанта скривилось в неодобрительной гримасе. — Возможно, на преступление пошел какой-то бедняк, из которого тот высосал последний грош. Ростовщичество — грязное ремесло. Ростовщики — это настоящие вампиры!

Томас полностью был с ним согласен и с удовольствием подтвердил это.

— Что вы успели сделать? — продолжал он расспрашивать Иннеса.

— Не так много. Свидетелей, как всегда в таких случаях, нет. — Сержант улыбнулся. — Ростовщичество — профессия, окруженная тайной. Станут ли клиенты признаваться в том, что берут деньги в долг у такой грязной свиньи, как этот процентщик? Надо дойти до полного отчаяния, чтобы прибегнуть к услугам ростовщика. — Произнеся это, он направился к двери, Питт последовал за ним. — Проще будет начать с морга, — пояснил Иннес. — Это недалеко, а потом отправимся на Сайрус-стрит, где жил убитый. У меня не было времени сделать осмотр дома. Не успел я начать, как прибежал констебль и сообщил, что мне следует все бросить и явиться в участок. Я закрыл квартиру и оставил постового сторожить ее.

Питт сошел со ступеней крыльца на шумный тротуар. Воздух был теплым и тяжелым от влаги, пахло конским навозом. Он и Иннес шли рядом, Томас — вразвалку, свободно, а сержант — мелким быстрым шагом.

— Я начал опрашивать его соседей, — рассказывал далее Иннес. — Разумеется, никто ничего не видел и не знает.

— Конечно, — сухо согласился Питт. — И полагаю, никто из них не высказал сожаления по поводу его смерти.

Иннес, ухмыльнувшись, искоса взглянул на инспектора.

— Никто даже и не попытался изобразить подобие скорби. Сколько долгов могли бы оказаться списанными сами собой!

— Что, наследников нет? — удивился инспектор.

— Пока никто не объявился. — Лицо Иннеса помрачнело.

Причина перемены его настроения была ясна Томасу. Он и сам не возражал бы, если бы полиция попридержала у себя несколько листков из списка должников ростовщика, добытых во время расследования. Важное свидетельство, это верно, но стоит ли спешить докладывать о нем начальству? Если бы такой список вдруг затерялся, Томас, пожалуй, не стал бы его искать. Слишком ярки были воспоминания о голоде и холоде, гнетущей тревоге, постоянно преследующих бедняка и знакомых Питту с детства. Он знал, что такое долги, и не пожелал бы никому иметь их.

Они с Иннесом шли, минуя торговок платьем, хлебом, овощами и прочим товаром. Продавцы фруктов и овощей катили перед собой тележки, поближе к тротуару, и на все лады громко расхваливали свой товар. Торговцы вразнос, устроившись по углам, предлагали спички, шнурки, заводные игрушки и прочую мелочь. Кто-то вовсю расхваливал мятную воду, его торговля шла бойко. Торговцы газетами нараспев сообщали последние скандальные новости.

Помещение морга было мрачным. Как только полицейские открыли дверь, в нос им ударил запах карболки. Смотритель сразу же узнал Иннеса, но на Питта посмотрел с недоверием.

Сержант представил инспектора и сообщил цель их прихода.

— Значит, вы хотите взглянуть на Уимса? — сказал смотритель, с гримасой приглаживая рукой волосы, особо аккуратно поправляя светлую прядь. — Неприятное зрелище, — словоохотливо заметил он. — Чертовски неприятное. Пойдемте, джентльмены.

Повернувшись, он повел их в дальний конец здания, в зал с каменным полом и выложенными кафелем стенами, с двумя большими ваннами в конце его. Посередине зала стоял каменный стол со стоками, ведущими к канализационному люку.