Изменить размер шрифта - +

На следующий день берлинское радио оповестило мир о крупной операции германского флота на Севере: «В ночь на 10 сентября германские корабли и крупные экспедиционные силы произвели значительную операцию против военных объектов Шпицбергена. Они уничтожили укрепления береговой обороны, взорвали основные военные объекты. Захвачено большое количество пленных. Все экспедиционные силы вернулись на свои базы».

Адмирал флота И.С. Исаков эту чудовищную по своей никчемности и лжи акцию объясняет намерением гитлеровской правящей верхушки поддержать у немцев «боевой дух», веру в пошатнувшийся авторитет вермахта и в возможность достижения победы. Один снаряд, выпущенный из орудия главного калибра «Тирпица», обошёлся немцам дороже, чем все «укрепления береговой обороны» и «основные военные объекты», но кто из жителей Германии имел хотя бы приблизительное представление о Шпицбергене и его «военной мощи»!

Линкор «Тирпиц», этот коварный и хищный зверь, так тщательно оберегаемый германским военным командованием в фьордах Норвегии и всё-таки выслеженный и смертельно раненный советским легендарным подводником Маринеско, оставил-таки глубокую рану в сознании норвежцев. Когда шпицбергенские норвежцы во время застолья произносят тост, то вместо «пей до дна» они обычно, словно заклинание, произносят ненавистное слово «тирпиц». Чтоб он перевернулся и на том свете кверху дном!

После Второй мировой войны на Шпицбергене на постоянное жительство остались только русские и норвежцы. Основным их занятием была добыча угля: у норвежцев на материке вообще не было угля, а у нас, как уже говорилось выше, по-прежнему не было других источников снабжения топливом Архангельской и Мурманской областей.

Если у нас главным хозяином на Шпицбергене был трест «Арктикуголь», то у норвежцев — аналогичная государственная компания «Стуре Ношке Спитсберген Кулькомпани». Обе компании негласно соревновались между собой, ревностно наблюдали друг за другом, делали секреты из своей экономической деятельности и всё время пытались нарушить установленный самой природой паритет.

Нужно признать, однако, что советским посёлкам до 1980-х годов удавалось создать и поддерживать перед норвежцами определённый перевес, что касается технического вооружения и социальных условий жизни для шахтёров. Это и неудивительно: могучая страна, подхлёстываемая гонкой вооружений и противостоянием с Западом, не жалела денег на укрепление базы своего присутствия на Шпицбергене.

 

Таким образом из воздушного пространства гонка вооружений перешла в безвоздушное.

У нас была мощная ледокольная и лётная база, добротные жилища и объекты культурного досуга, и норвежцы не могли поспевать за своим великим соседом, пока в Северном море не открыли месторождения нефти. К этому времени Советский Союз прочно вошёл в полосу застоя, сменившуюся мутной волной перестройки, потом наступило «демократическое безвременье», развал страны, экономический хаос, и победоносно отбирающие у природы милости полярники превратились в убогих её приживальщиков, вынужденных то и дело ходить с поклоном к «норгам» и просить у них помощи.

Вместе с распадом великой державы рухнули и барьеры, годами искусственно создаваемые между двумя шпицбергенскими общинами. Люди стали без опаски общаться друг с другом, хо-дать в гости, встречаться на общих праздниках и даже завязывать родственные связи.

«Норги», проявив истинное великодушие, протянули Баренц-бургу и Пирамиде руку посильной помощи. Природа и полярные условия существования уже давно подталкивали оба народа навстречу друг другу, и то, что они до сих пор, вместо сотрудничества, с подозрением следили друг за другом из-за частокола, было в этих широтах просто противоестественно.

Норвежская администрация наконец-то вздохнула с облегчением, встретив у своих соседей полное понимание её роли, и стала распространять действие норвежских законов на российские посёлки.

Быстрый переход