|
Заработали норвежская почта и телефон, полиция установила дорожные знаки и подключилась к поддержанию порядка на российской территории, а туристические фирмы Норвегии включили в свои шпицбергенские маршруты Баренцбург и Пирамиду. Губернатор и сотрудники его конторы стали постоянно встречаться с людьми, лонгйербюенский пастор взял шефство над детьми баренцбургских и пирамидских шахтёров (не в смысле приобщения к религиозным догмам, а в смысле оказания социальной помощи). Красочные одежды «норгов» замелькали на главной «авеню» Баренцбурга — улице Старостина и перед бюстом В. Ленина. Артисты баренцбургской и пирамидской художественной самодеятельности гастролировали в Лонгйербюене и даже по северной губернии самой Норвегии, а лонгйербюенские певцы и танцоры ублажали тающих от грустных песен сентиментальных черноглазых украинцев с Полтавщины.
Но настороженность в отношениях ещё нет-нет, но давала о себе знать. Недостатка в предлогах и поводах для этого обе стороны не испытывали. Вот на этом переломном этапе существования Шпицбергена и проходила моя последняя загранкомандировка, длившаяся полтора дня и полторы ночи. Разумеется, полярных. На Большой Земле это соответствовало пятнадцати месяцам.
ЧЕТВЕРГОВЫЕ ВСТРЕЧИ В «ЗАМКЕ ИФ»
Тут был наш праздник испытанья, Последний шаг ко входу в мир. Пользуясь положениями Парижского договора 1920 года, советские, да и все другие граждане могли приезжать на Шпицберген без визы. Воспользовался этой возможностью и я, хотя и здесь норвежцами была придумана процедура контроля, выражавшаяся в том, что о прибытии каждого дипломатического сотрудника консульства должно было быть заранее проинформировано норвежское Министерство иностранных дел. Без этого уведомления губернатором Шпицбергена — по-норвежски «сюссельман» — могли быть приняты меры по недопущению дипломата на архипелаг. Норвежцы ещё никому никогда не отказывали в праве на пребывание на архипелаге, но механизм для этого на всякий случай был уже подготовлен. Для управления Шпицбергеном норвежцы возродили старинный институт «сюссельманства», или в переводе на русский язык — наместничества. Когда-то вся Норвегия была поделена на административные единицы «сюссель», во главе которых стояли королевские уполномоченные сюссельманы, обладавшие, как и на Руси, всей полнотой власти на местах. Сюссельман на Свальбарде воплощал собой всю административную, полицейскую и судебную власть. Кроме того, для дипломатических иностранных представительств он играл также роль аккредитационного центра — иначе говоря, министерства иностранных дел. В помощь ему был создан аппарат, включавший отряд полицейских и чиновников различных министерств из Осло и необходимые технические и транспортные средства: радио, телефон, ледоходное судно с оборудованной на палубе вертолётной площадкой, несколько вертолётов, тягачи-вездеходы, автотранспорт, катера, снегоходы и т.п. Полицейские обладали самыми широкими полномочиями. Они исполняли роль пограничников и таможенников, могли заводить и расследовать любые уголовные дела, принимали к первичному рассмотрению прошения эмигрантов, наблюдали за порядком на вверенной им территории, следили за правильным отстрелом оленей и выловом рыбы, а также за соблюдением экологической чистоты. И конечно же, выполняли контрразведывательные функции по отношению к советским гражданам, особенно к дипломатам. Некоторые из них владели русским языком, хотя и не всегда афишировали это перед нами. Как правило, в распоряжении у губернатора был переводчик русского языка, выпускник военного института переводчиков в Осло и сотрудник военной разведки. Для них Шпицберген был своеобразной стажировкой в начале разведывательной карьеры. К моменту моего приезда между консульством и конторой губернатора Лейфа Элдринга установилась довольно продуктивная форма сотрудничества в виде еженедельного обмена информацией по актуальным вопросам, затрагивающим советсконорвежские отношения на архипелаге. |
