Королева оставалась непреклонной:

— Я хочу, чтобы ее заключили в Тауэр, — настаивала она. — Мы запугаем ее и заставим признаться.

Мне необходимо испанское золото, Сесил. Кредиторы жмут на меня.

Канцлер вздохнул. «Леди Бурк и раньше не любила Елизавету, а теперь просто возненавидит ее. Стоит только тронуть О'Малли и Бурков, поднимется весь Коннот, беспорядки охватят всю Ирландию. А нам вовсе не нужна война», — мрачно размышлял Сесил.

— А как поступить с лордом Бурком? — наконец произнес он.

— Он останется в Девоне, — ответила Елизавета. — Ему запрещено появляться в Лондоне или возвращаться в Ирландию. Пусть воспитывает волчат.

— У графини много почитателей, мадам. Им не понравится, что ее заключили в Тауэр без всяких причин. Эти разговоры могут повредить вашему величеству.

— Так сделай это тайно, Сесил. Пошли де Гренвилла. Поскольку он проворонил мой корабль, пусть хоть оправдается и тайно доставит графиню в Тауэр. Коменданту скажи, что на даму не заведено официального дела. Слухи не пойдут, если никто не узнает, что ее перевезли в замок, а ее муж будет безвыездно оставаться в Девоне.

— Не могу этого одобрить, — снова возразил Сесил.

— И тем не менее будешь вынужден подчиниться мне, милорд.

Канцлер кивнул:

— Вы моя королева и всегда учились на собственных ошибках. Надеюсь, так будет и в этот раз. — Он далее не мог сопротивляться, открыто высказывая свое мнение.

Королева вздернула голову и посмотрела на советника. Лицо Сесила оставалось бесстрастным, но ей показалось, что он моргнул глазами.

Удачное лето обещало обильный урожай в Девоне. На обочинах дорог пламенели поздние дикие розы и осенние маргаритки. На полях возвышались стога. Яблони ломились от плодов, ранние сорта уже убирали, а поздние еще наливались. Селяне готовили прессы, в которых давили сок, бочки, где будет зреть знаменитый девонский сидр.

В это благолепие и прискакал де Гренвилл в сопровождении королевской стражи. Он был обеспокоен, потрясен приказом, которого не понимал. Он не верил собственным ушам, когда Сесил отдавал распоряжение. — Я знаю, вы неравнодушны к вину, — говорил советник, а под хмельком у вас развязывается язык.

Де Гренвилл вспыхнул от стыда. — То, что я сейчас скажу, с вашей стороны было бы крайне неразумным разболтать, поскольку королева хочет сохранить все в строгой тайне. — В знак согласия вельможа наклонил голову.

Ричард де Гренвилл со своими людьми прогрохотал по мосту и въехал во двор замка. Он спешился и прошел внутрь, где ему сообщили, что лорд и леди Бурк находятся в маленьком семейном зале. Дикон секунду постоял в дверях, разглядывая Скай в кругу ее семьи. Его сердце стучало в груди. Скай пошевелилась, и он догадался, что она беременна. Она сидела рядом с мужем, обнимавшим ее за талию и поглаживающим широкой ладонью по заметной уже округлости живота. Голова Скай покоилась на плече Найла, и она улыбалась ему такой лучезарной улыбкой, Что де Гренвилл почувствовал, что сейчас расплачется. Но нельзя же было оставаться здесь навечно. И, прочистив горло, он вступил в комнату.

— Дикон! — вскричала хозяйка. — Как я рада тебя видеть! — Робин и Виллоу подбежали поздороваться.

— Мадам, — без всяких предисловий холодно начал де Гренвилл. — От имени королевы я должен вас арестовать.

Радостные приветствия замерли в воздухе. Найл Бурк медленно поднялся. Хотя его голос оставался спокойным, было заметно, как он взбешен.

— Если это шутка, де Гренвилл, то очень неудачная. Жена в ее теперешнем положении не может волноваться.

— Это не шутка, милорд.

— На основании каких обвинении вы собираетесь произвести арест?

— Мне о них ничего не известно, милорд.