Агапито опять скорчился.
– Судья тебя к себе зовет. Поднимайся!
Подняли земляки Агапито, а он даже и стоять-то не может. Ушел стражник. Прошло немного времени – сам сержант Астокури в камеру является.
– Вот уж не везет тебе, Агапито! Как раз сегодня хотел я отпустить вас всех, да только сейчас получил официальную бумагу. Вас вызывают в суд, об убийстве дело.
– Об убийстве?
– Судья Монтенегро обвиняет вас, как участников убийства Амадора Леандро, пеона из поместья «Уараутамбо».
– Но ведь Эктор Чакон сидит в тюрьме в Уануко за это преступление, сержант.
– Не сознается он. А суду требуются виновники. Судья считает, что. Амадор Леандро был убит по вашему приказанию. А ты, как выборный, должен представить оправдания.
– Кому, сержант?
– Судье.
– Доктору Монтенегро?
– У нас разве другой судья есть?
– Не буду я представлять оправдания этому извергу.
– Отказываешься?
– Отказываюсь, сержант.
Сержант Астокури вышел. Агапито Роблес все стонал. В полдень снова отворилась дверь, вошел судья Монтенегро в сопровождении четырех стражников.
– Что с тобой, сын мой? – спросил судья ласково. И Агапито тотчас же стало легче…
– Живот болит, доктор.
– А почему ты энтеровиоформ не примешь?
– Денег нет, доктор.
– Можно ли так мучиться, когда таблетка всего-то полсоля стоит.
Доктор опустил руку в карман, достал монету, подозвал стражника Паса.
– Ступай, купи энтеровиоформ, а если его нет, то мехораль.
Пас вышел из камеры с разинутым от изумления ртом.
Агапито больше не чувствовал боли – до того растерялся.
– Правда, что ты не желаешь представить оправдания? – добродушно спросил судья.
– Мы с вами враги, доктор, – отвечал Агапито.
– Может, думаешь, что я буду несправедлив?
– У нас с вами серьезный спор, доктор. Я лучше представлю оправдания перед судом в Уануко.
– Но ведь отправлять тебя туда, да еще под охраной, денег стоит. Придется тебе оплачивать расходы. А ты и так бедный. Зачем еще тратиться?
– Мы враги, доктор, – упорно твердил Агапито.
– Мы враги, когда речь идет о земельной собственности. Да у кого, скажи ты мне, пожалуйста, нет тяжбы с соседом? А тут дело совсем другое, тут – преступление. Как судья, я обязан поступать по закону. Разве осудил я когда-нибудь невиновного? Можешь ты это сказать?
Молчание.
– Ну так как?
Выборный колебался.
– Не знаю я, доктор.
– Мне известно, что ты ни в чем не виноват. Мне просто нужны формальные показания, чтобы закрыть дело. Лучше уж поскорее закончить расследование, а то еще кого-нибудь обвинят зря. Надо разъяснить все разом.
– Ну тогда…
– Спасибо за доверие, Роблес. Жду тебя в суде.
И судья вышел. Не скоро пришли в себя члены Совета Янакочи. Никогда еще не видали они судью Монтенегро таким добрым, таким покладистым.
– Судьюто не узнать вовсе! – сказал де ла Вега.
– Вот бы он таким был, когда насчет земли мы прошения подаем, совсем по-другому бы дело повернулось, – промолвил Рекис мечтательно. – Люди меняются с годами. Что ж, может, и судья тоже переменился. Может, он такой теперь все время будет, так и беспокоиться нам не о чем. В Янакоче многим уж надоело воевать-то с ним.
Боль почти совсем утихла. От доброты судьи, от свежего воздуха, от вида оживленной улицы Агапито Роблесу с каждой минутой становилось лучше. |