А еще подумала — и мысль эта меня не обрадовала, — что ведь нас с Корейцем тоже легко можно подвести под категорию русской мафии, которой удался беспрецедентный поступок — влезть в Голливуд. И в принципе, это правда, потому что Кореец — бывший бандит, а я вдова бандита, который хоть и отходил от криминала, но считался преступным авторитетом. И деньги наши криминального происхождения: ты тридцать миллионов на фильм заработал, производя на полученные в кронинском банке три миллиона финансовые пирамиды и прочие аферы, да плюс отчислял на картину проценты от разных, явно не слишком чистых дел. Мы с Корейцем пятьдесят миллионов заработали, подставив банкира Кронина и заставив его выложить немного своих и очень много чужих денег, так что мы самая настоящая русская мафия и есть.

Конечно, захоти кто доказать, что мы связаны с мафией и деньги наши мафиозные, сделать это будет сложно: все отмыто, легально, официально и чисто. В общем, пустяки. А встревожила внезапно мысль о том, что, хотя доказать сложно, — тому, кому может захотеться выставить нас как мафиози, даже доказывать ничего не надо будет — просто обратить на нас внимание ФБР и сообщить им, откуда мы и что мы подозрительно богаты. Этого будет вполне достаточно, потому что, если ФБР заинтересуется, вполне может докопаться до того, что Юджин Кан есть на самом деле московский авторитет Кореец, а Оливия Лански есть Оля Сергеева, почему-то считающаяся в Москве погибшей. Вполне достаточно для того, чтобы пришить нам какое-нибудь дело здесь — они ведь даже наши паспорта могут объявить поддельными, а потом нас выслать в Москву. Что им стоит?! Им хорошо: лишний плюс — да еще какой! — за разоблачение прокравшейся в Голливуд мафии, и нашим неплохо. И тому, кому захочется с нами разобраться, — тоже выгода.

Вроде не было вокруг таких людей, но все это не понравилось жутко. Я прямо передернулась при мысли, что мы с Корейцем можем в один момент лишиться всего и оказаться в такой ситуации, из которой выбраться будет сложно. Просто предположение, вызванное, наверное, тем, что закончилась наркотическая эйфория и Корейцевым не слишком веселым рассказом, — но стало так неприятно, как давно уже не было со времен Москвы.

Когда объявили посадку, усилием воли вышла из депрессии, внушив себе, что все это глупости. И еще напомнила себе, что все у меня классно, что я миллионерша и счастлива своей жизнью. И что я американка, тем более жительница Лос-Анджелеса, а значит, не имею права на плохие мысли и уныние и должна всегда верить в то, что завтра все будет хорошо и даже лучше, чем сегодня.

Толкнула безмятежно спавшего после долгого рассказа Корейца, утомленного, видно, слишком продолжительной для него речью, с улыбкой посмотрела, как он проснулся моментом, сделав невинные глаза и сообщив мне, что задремал секунду назад. Я еще пошутила, что мы настолько пропитались запахом анаши, что нас сейчас задержат прямо на таможне — и если есть в аэропорту натасканные на наркотики собаки, они себе глотки сорвут, нас облаивая.

Я решила, что говорить ему ничего не буду: негоже Оливии Лански иметь такие мысли. И сама окончательно выкинула их из головы, твердя себе одну и ту же фразу и быстро наполняясь сознанием того, что дальше все должно быть только хорошо. И никак иначе…

…Да-а, вот это возбуждение! Хотя не при мне все происходит, чувствую физически, как он ее хочет, лысоватый мистер лет сорока в дорогом костюме. Грудастая девица раздевается перед ним медленно, непрерывно извиваясь в танце, а потом, уже голая, одним движением оказывается на широкой кровати, встав на четвереньки, повернувшись к нему большим задом и имитируя половой акт.