— Что ж, в Европу — так в Европу…

— Генаха, братан!

Смотрю, как Кореец обнимается и целуется по бандитскому обычаю с таким же здоровенным детиной с торчащим ежиком и толстенной цепью под расстегнутой рубашкой. Вроде далеко мы от Москвы, в Германии, а типаж точно оттуда. Кивает на меня, смотрит вопросительно на Корейца.

— Любовница моя, — поясняет тот. — Американка.

— Ничего бабу себе оторвал, Генаха! Небось миллионершу еб…шь, колись давай! Слышь, братан, а она по-нашему?..

— Да нет, только по-английски.

— Баба — класс, Генаха. А я не в курсах, что ты не один, и организовал тут тебе программу на вечерок. Она же не обидится, если ты на одну ночь свалишь: девок приготовил — закачаешься!

Кореец оглядывается на меня, видит только мою милую непонимающую улыбку.

— Да нет, я никак. Потрем за жизнь, за братву, и порядок.

И мне, уже по-английски:

— До вечера, мисс Лански.

Я, так же мило улыбаясь, отвечаю в тон:

— До вечера. Но если хотите повеселиться — то до утра…

Вот такие деньки нам выпадали в отпуске — но надо ж сделать приятное близкому человеку, тем более что улетели мы только через три недели после того разговора — сначала слетали в Нью-Йорк, переговорили с Яшей по поводу моей идеи насчет клуба, а по возвращении с помощью его советов и связей занялись делами, чтобы потом уехать спокойно и процесс бы шел уже без нас. Так что отбыли в отпуск не в конце сентября, а в середине октября — и отдохнули, признаться, классно. Я даже удивлялась себе: вроде не слишком любознательным была человеком, а тут охотно осматривала всякие достопримечательности, часами перемещалась без устали по новым для меня городам.

В турагентстве, рекомендованном Мартеном, поездку нам организовали, естественно, на высшем уровне: все перелеты первым классом, гостиницы только пятизвездочные, номера люкс и все такое. Отдыхать — так отдыхать, верно? Особо, конечно, не шиковали, чтобы слишком внимания к себе не привлекать, — никаких там президентских апартаментов и лимузинов с утра до вечера у подъезда. Но и не скромничали. Мы объехали бог знает сколько стран — Англия, Германия, Швейцария, Голландия. В Швейцарии даже задержались на пару дней, где я со своим адвокатом пообщалась — бывшим кронинским. И прошлась по маленькой улочке мимо цюрихского банка, в котором лежали мои денежки — десять с лишним миллионов, оставленных мне господином Крониным, плюс семь с небольшим миллионов от продажи его дома в Майами.

Я еще удивилась, подумав, что в Америке банки огромные и внушительные, а тут небольшие такие домишки, хотя деньги в них лежат огромные. Правильно их называют цюрихскими гномами, этих банкиров. Все такие старомодные, вежливые, чинные, никакого американского темпа, срывов и потрясений, ярких эмоций. Все размеренно, чинно, и спокойно, и консервативно. Да и сама страна, если честно, не слишком приятная — красивая, наверное, хотя в горах я не была, но холодая и напыщенная, гордящаяся своим высоким уровнем жизни, и жуткой дороговизной, и вечным нейтралитетом, на котором Швейцария зарабатывала деньги, когда по всей Европе лилась кровь.

Странно, но я совсем не чувствую себя русской — нет ни капли ностальгии по стране, в которой я родилась и столько прожила, нет никаких национальных чувств. Я не горжусь этим и не огорчаюсь — и не называю себя кичливо гражданином мира. Я — это я, просто поняла в очередной раз, как все это от меня далеко — Союз, Россия, Москва. Далеко, забыто и, в общем, неинтересно. Хотела спросить Корейца, не скучает ли он по Москве, но на всякий случай не стала — просто выключила телевизор, и весь следующий день вообще не выходили из отеля, занимаясь сексом и завтракая, обедая и ужиная в гостиничных ресторанах.