Василий Авенариус. Сказка о муравье-богатыре
I. ЖАТВА
Было время жатвы - как у людей, так и муравьев-земледельцев. Вся нива у подножия муравейника кишела муравьями-жнецами. Одни из них сидели на верхушках колосьев и своими острыми челюстями, как серпом, срезали стебельки спелых зерен дикого риса. Другие ждали у корней колосьев, подхватывали срезанные зерна и, тут же очистив их от пленки, уносили в склад. Между полосами хлеба были проведены правильные дорожки, которые лучами сходились к главным воротам муравейника. По краям дорожек, на определенных дистанциях, были временные склады зерен. Срезанные зерна доставлялись жнецами от колоса только к первому складу. Отсюда другие муравьи, носильщики, перетаскивали их далее, к следующему складу. Так, от склада к складу, зерна поступали, наконец, на руки муравьев-магазинщиков, у входа в муравейник, а те относили их уже внутрь муравейника, в зимние амбары и кладовые. Вся работа эта производилась мелкими, пепельно-черными муравьями. Но они не были хозяевами муравейника. Хозяевами были крупные, бронзово-рыжие муравьи, которые всей компанией лениво нежились на солнышке, на пологом скате муравейника. Отсюда, с вышины, им удобно было обозревать всю площадь нивы и наблюдать за чернорабочими. Между отдыхающими рыжими хозяевами отличалась необычайною величиной и дородностью одна особа. Она, как видно, пользовалась особенным почетом, потому что возлежала на душистом коврике - розовом лепестке. То была родительница всех окружающих рыжих, мать-муравьиха. И покой ей, точно, был нужен. Все утро пошло у нее на кладку яиц. Не десяток, не сотню и даже не тысячу яиц положила она: десять тысяч штук ровнехонько! Близкая к обмороку, выбралась она на вольный воздух, отдышаться. Благо есть целый полк опытных дядек из той же трудолюбивой породы мелких чернорабочих: из яичек они выведут личинки; свернется личинка в кокон - ждут-пождут, сколько нужно, а там выпустят из кокона уже готового, как есть, муравья. О, они знают также свое дело! Пригретая солнышком, мать-муравьиха вздремнула было немножко. Очнувшись, она потянулась своими шестью пухлыми ножками и, щурясь от света, окинула все поле сонным взглядом. - Это кто же там, детушки? - с сладким зевком спросила она, кивая усом вдаль. - Ведь это из нашей же братии, рыжих? Она не ошиблась. Вдали, куда указывала она, среди мелких чернокожих жнецов, резко выделялся своим крупным ростом и золотисто-бронзовою шкуркой благородный рыжий муравей. Взобравшись на верхушку колоса, он с видимым удовольствием обгрызал цветоножки зерен. Но, благодаря своему росту, своей силе, он работал втрое быстрее чернорабочих. Задними ножками он держался за стебель, передними притягивал к себе то или другое спелое зерно; притянув, начинал крутить его на цветоножке, потом разом обгрызал цветоножку, сам сдирал с зерна пленку и очищенное уже таким образом зерно бросал вниз. Приставленные к колосу чернорабочие муравьи едва поспевали поочередно относить сброшенные зерна к ближайшему складу. - Да, это Грызун, - отвечал на вопрос муравьихи один из отдыхавших тут же рыжих муравьев. - Зубы, знать, чешутся. - Недаром же и назван Грызуном, заметила муравьиха. - Чуть вышел из кокона, как дядьке своему уж руку отгрыз. Зачем? спросите-ка. Да вот так, здорово живешь. Крикните-ка его сюда. - Грызун! а, Грызун! - крикнули хором свитские. Грызун, сидя на колосе, оглянулся: его требовала родная мать. Как послушный сын, он беспрекословно спустился наземь и отправился восвояси. - Ты что же это там делал, баловник? - встретила его вопросом муравьиха. - Работал, маменька, - просто отвечал Грызун, отирая потный лоб. - Работал! Да ты знаешь ли, что значит работать? Это значит - не так вот, как ты сейчас, в зерна-мячики играть: это значит - круглый год наблюдать, чтобы семя, заготовленное на посев, не подмокло, перевертывать его, облизывать, в сухую погоду выносить на воздух. |
