А страны дальние всё больше удивляют. Снова спустился сталкер в подземелье, а там светлее, чем на поверхности, и свет тот особенный, непонятно откуда взявшийся...

* * *

Черная дыра туннеля принимает в объятия спасительной тьмы. Еле живой фонарик не нащупывает в ней опасности. Метрополитен продолжается и здесь, соседняя станция так близка, но почти недостижима, ведь где-то в глубине установлен следующий гермозатвор, перерубивший этот перегон надвое, отрезая открытый участок путей. Только почему их герма раскрыта настежь?

Осторожно ступаю по рваным кускам искореженного металла. Кто здесь порезвился — разъяренный Халк или миниатюрная копия подземного Годзиллы? Кто бы это ни был, проход свободен. Прежде чем двинуться дальше, бросаю быстрый взгляд на остатки пулеметного гнезда и просевшую баррикаду из мешков с песком. Судя по кровавым следам, запекшимся годы назад, дозорные остались на своем посту навсегда. Спите спокойно, бравые воины.

Туннель пуст, тих и темен. Луч налобного фонарика борется с вязкой чернотой подземелья, заведомо проигрывая царящей здесь ночи. Жалкий конус тусклого света порождает извивающиеся на стенах тени, они пляшут дикий танец смерти и жизни, безостановочно сменяющих друг друга. Иногда кажется, что тени предостерегают меня, дергаными жестами пытаясь передать тайное послание. Напрасно стараетесь, я не сверну, бросьте глупые уговоры. Но они не слышат — рисуют своими призрачными телами загадочные узоры. На стенах не останется и следа от странной потусторонней живописи, всё поглотит тьма за моей спиной, однако теням как будто неведома их незавидная судьба — промелькнуть в сполохе света и пропасть навсегда; или вечное единение с чернотой их совсем не пугает? Тогда танцуйте, впечатывайтесь в неуступчивые стены, вгрызайтесь беззубыми ртами в вечность... развлекайте одинокого сталкера диким хороводом!

Впереди что-то не так, что-то очень неправильное поджидает меня за пока еще невидимым поворотом. Там... не свет, лишь намеки на него, всполохи и слабое мерцание. Монополия моего фонаря вероломно нарушена, но кто или что посмело покуситься на его исключительность? Неужели?.. Так и есть, это старшая сестра ручного фонарика — лампа, самый обычный настенный светильник, каких хватает в метрополитене. Странность в другом: все туннели обесточены много лет назад. Болтающийся обрезок провода рядом со светильником лишь усиливает нереальность происходящего. Лампочка под пыльным плафоном шипит и потрескивает будто растревоженное насекомое, вспыхивает и тут же угасает, чтобы мгновение спустя разгореться с новой силой. Не люблю чертовщину, в изменившемся до неузнаваемости мире она неизменно предрекает беду. Хватит бед! Глупая лампочка, ты не должна плеваться электричеством, не должна давиться излучением порванной спирали!

Я приближаюсь — нехотя, осторожно, и с каждым шагом плененный стеклом свет всё тревожнее бьется о прозрачные стенки своей обители. Как же ты работаешь? Но хочу ли я знать на самом деле? Мир, новый мир — радиоактивная помойка на месте уничтоженного рая — хранит в себе великое множество секретов, чьи разгадки вряд ли способны осчастливить хоть кого-нибудь. Аномалии, феномены, странные явления, необъяснимые и невозможные с точки зрения науки двадцатилетней давности, противоречат здравому смыслу того, кто рожден ДО, того, кто помнит реальность — прежнюю, единственную, потерянную. Мне нужно утратить здравый смысл, чтобы принять изменившуюся, извратившуюся логику, мои мозги должны мутировать вслед взбесившейся, сорвавшейся с катушек природе — но я не хочу.