—  А привези-ка ты мне, батюшка, цветочек аленькой... — с преувеличенно индифферентным видом проговорила в пространство подошедшая к воеводам пяти союзных дружин острая на язык Шехназ. — Ну, или сразу уж чудовище страшное для утех любовных...

Все примолкли, а потом грянул дружный хохот.

—  Между прочим, там женщины уже столы накрыли, — невозмутимо сообщила персидка, звякнув многочисленными, ради праздника надетыми монистами. — Только вас и ждем!

Ирина Бакулина

ВПЕРЕД, БЛАГОРОДНЫЕ ДОНЫ!

Лёньке четырнадцать, и он сталкер. Правда, об этом еще никто не догадывается. Да и сам Лёнька вовсе не Лёнька, и даже не Леонид, а благородный кабальеро дон Леонсио. Об этом тоже никто не знает. Разве только старший брат Сашка да его друг Митяй, что носят не менее звучные имена дон Алехандро и дон Деметрио.

—  Блин, дон Алехандро! — сердится Митяй. — Какого хрена мой нож лапаешь?

—  Не далее как вчера вы, дон Деметрио, воспользовались моим, причем затупили его и не озаботились заточкой, — отзывается Сашка, не отрываясь от очинки карандаша. — Так почему бы благородным донам не совершить временный обмен оружием?

Благородный дон набычивается и сопит.

Лёнька в полном восторге закатывает глаза, но тут же благоразумно заслоняется ветхим атласом Смоленской области. Он и так знает, что будет потом. Митяй некоторое время потопчется на месте, что-то ворча себе под нос и перебирая книги на столе, пошатается из угла в угол, улучит момент и исчезнет — вместе с Сашкиным ножом. Вернувшись, он с тихим стуком положит оружие на столешницу и свирепо зыркнет в сторону Лёньки — «вот только чирикни там, малёк».

—  Благодарю, дон Деметрио, — произносит Сашка величественным тоном, плавно поднимаясь и протягивая руку для пожатия, — и надеюсь, заточка окажется достойной сего славного клинка.

В следующий миг Митяй, опрокинув стул, грохается на ковер и завывает басом.

—  Будешь еще? Будешь? — оседлав друга, Сашка старается просунуть руки под крепко прижатые локти Митяя и достать до подмышек. — Сколько раз тебе говорили, а?!

Его торжество продолжается недолго — Митяй утробно рычит и выворачивается. Теперь уже Сашка прижат к полу. Лёнька некоторое время с воем скачет вокруг битвы медведя с леопардом, а потом валится животом на широкие плечи Митяя:

—  Вперед, в атаку!

Сашка выплевывает «кха!», с натужным сипением забирает воздух и выдыхает:

—  Сво... лочи... пош-ли... на...

Дверь в библиотеку открывается, и разражается настоящая буря.

—  Это еще что?! А ну, брысь отсюда, обалдуи! Помощники называется! Митяй, кому сказано? Сашку же раздавишь, медведь нечесаный!

Спорить с разгневанной тетей Аней себе дороже, поэтому Лёнька и Митяй, фыркая и ухмыляясь, цепляют Сашку под мышки и ретируются под сердитое «и чтоб я вашу троицу неделю не видела!».

До своей комнатки они мчатся наперегонки, перепрыгивая через ступеньки и едва вписываясь в повороты. Людей в коридорах жилого корпуса практически нет — это у братьев и Митяя сегодня свободный вечер, а остальные — кто на работе, кто на дежурстве, кто на тренировке. Ввалившись внутрь, они падают на койки и стонут от хохота.

—  Достукались, — отсмеявшись, роняет Митяй. — Теперь неделю будем «Колобка» мусолить... или что там у тебя под подушкой, а, малёк?

—  Но-но, — Лёнька и не думает обижаться, однако на такой выпад следует ответить достойно, — аккуратнее в выражениях, дон Деметрио, если не желаете лишиться языка!

—  Он мне грозит, — Митяй приподнимается на локте, его лохматые брови лезут вверх так, что скрываются под черными кудрями.