— Можете переходить, если хотите.

— Зачем же? Не хочу.

— Тогда мат через два хода.

— Это как же? Ах, да… увы и увы… Да, я недооценил вас, молодой человек…

— Значит, я могу взять перстень? — простодушно сказал Костя?

— Константин! — рявкнул Рытвин-старший.

— А чего? — Костя сделал невинные глаза. — Если бы я проиграл и принес альбом, ты ведь не кричал бы «Константин!»

— В самом деле, Андрей Андреевич! — тут же поддержал Костю проигравший гость. — Пари дело нерушимое. И посему прошу… — Он придвинул перстень Косте, роняя оставшиеся на доске фигуры. — Хотя… признаться, мне жаль эту вещицу… А может быть, наличными? Колечко стоит тысячу, без обмана… А?

— Давайте! — простецки согласился Костя. — А то и правда, для чего мне кольцо?

Борис Ильич сунул пальцы во внутренний карман пиджака, извлек плоский бумажник. Аккуратно отсчитал десять стодолларовых бумажек. Посмотрел на отца.

— Андрей Андреевич, вы позволите дать это мальчику?

Отец на сей раз отозвался с подчеркнутым равнодушием:

— Я здесь ни при чем. Это была ваша игра.

Костя, улыбаясь (но кажется, не выигрышу, а чему-то другому), затолкал доллары в карман на шортах.

— Борис Ильич, извините еще раз… А сейчас я пойду.

— Сделай одолжение, — мрачно сказал Андрей Андреевич.

В дверях Костя оглянулся на отца. Как бы ни относились они друг к другу, но все же это были отец и сын, потому иногда понимали друг друга. Поняли и сейчас.

«Ты же знаешь, что это все-таки он», — сказал глазами Костя.

«Я знаю, — ответил взглядом отец. — Но пока не время. Он мне нужен такой. Не преступник, а партнер».

«Будет у тебя на крючке?»

«Вот именно. Это сейчас важнее, чем следствие».

«Это и есть деловой подход? Ну, что ж…» — глянул на прощанье Костя.

Костя знал, как покинуть дом, не увязав за собой «хвостов». В углу сада он забрался на старую яблоню и отключил там камеру слежения. Ничего, подумают, что выключилась сама… В садовой решетке тяжелого чугунного литья он давно (когда еще не было той камеры) стальной пилкой перерезал несколько ветвей узора. Чугунный фрагмент можно было вынуть, а потом поставить на место — никто не заметит. За решеткой — налево, по траве, вдоль изгороди (ни в коем случае не вниз к реке — Иртушка просматривается!). А дальше — в чащу желтой акации, в проход между заборами, и там уже «ничейная территория»… Костя пользовался этим путем не часто и потому ни разу не попался.

Он выбрался к началу Библиотечной улицы, а затем в Трансформаторный переулок. Здесь в самом деле стояла трансформаторная будка, давно уже пустая. Костя укрылся рядом с ней в гуще доцветающей сирени (иногда все же интересно поиграть в разведчиков). Достал мобильник.

— Вадим… Ну, конечно я, а кто по-твоему? Доктор Ватсон?.. Не поболтать, а срочное дело. Да понимаю я, что у тебя тоже срочные, а у меня — сверх… Да, на том же месте… — Сел среди веток и стал ждать.

Через семь минут подкатил невзрачный «жигуленок» (посторонние не знали, что внутри у него могучий, как у самолета, мотор). Вадим вышел, пооглядывался и стал смотреть в другую сторону. Костя выбрался из кустов. Стал подкрадываться (считалось, что Вадим не видит его). Со сдавленным воплем прыгнул Вадиму на спину, обхватил его руками и ногами.

— Отцепись, диверсант, — снисходительно велел Вадим. — Лезь в машину, поедем. Расскажешь на ходу.

Поехали. Костя поелозил на сиденье, вытащил из кармана доллары.