– Мы получим его, Крис, – улыбнулась я устало, – самое тяжелое позади.

– Я горжусь тобой, Нина, – торжественно заявила Крис, – ты хорошо поработала. На следующем годовом собрании я отмечу твои заслуги перед народом Александрии. Возможно, мы даже поставим тебе памятник.

Крис отключилась, а я еще долго смотрела на мигающий огонек камеры. Какой еще памятник?

* * *

В производстве семян были задействованы все – студенты, помощники и коллеги. Даже Жак (отец моего будущего гипотетического ребенка) создал программу автоматического переноса нужных нуклеотидных последовательностей в новые виды, и дело пошло быстрее (это все равно не сделало его более привлекательным в моих глазах, но значительно ускорило процесс).

Когда была высажена в открытые теплицы первая партия, я решила сделать себе выходной. Несколько месяцев я не была в своей квартирке и даже немного соскучилась по ней. Идти было недалеко, через небольшой парк с искусственными земными деревьями (от полиуретановых и виниловых растений толку было мало, но их сделали еще первые поселенцы, как память о Земле, и парк считался своеобразным памятником былой жизни на планете прародительнице).

Быстро темнело. Я торопилась успеть попасть домой до ночи и не смотрела по сторонам. Поэтому, когда из за развесистого «дуба» вынырнула высокая фигура, я не на шутку испугалась.

– Нина, это я, – произнес поспешно Люк. Я прижала руку груди, успокаивая колотящееся сердце.

– Люк? Что ты здесь делаешь? – я быстро обернулась по сторонам, вокруг не было ни души, потом насмешливо произнесла: – Собираешься украсть пластиковое дерево?

– Нет, – серьезно ответил мужчина, – собираюсь украсть тебя.

Я онемела от неожиданности. Вот это заявление! Некоторое время я стояла и рассматривала наглеца. Люк выглядел устало. Запавшие скулы, сгорбленная фигура. За те два месяца, которые прошли с нашей встречи в коридоре института, он словно постарел на несколько лет.

– Нина, нам нужно поговорить, – Люк качнулся в мою сторону, я же шарахнулась назад.

– Нам не о чем говорить, – отрезала резко, – ты вор. Пробрался в институт, отключил сигнализацию, украл семена. Зачем они тебе были нужны? То, что ты взял, было незавершенным прототипом.

– Я знаю… – Люк невесело хмыкнул. – Из них ничего не выросло. Увы.

– Ты поторопился, Люк, – насмешливо добавила я, – нужно было подождать месяц два и украсть нынешние семена. Может быть, вышел бы толк. Давай, до института двести метров, еще успеешь.

– Сейчас ваш институт охраняется круче атомной станции, – произнес он, – я пробовал пробраться. Бесполезно.

– Ничем не могу помочь, – я отвернулась от мужчины и решительно направилась к своему дому, – прощай.

– А ты не спросишь, зачем мне понадобились семена? – раздался негромкий голос у меня за спиной. Я раздраженно фыркнула:

– Мне все равно. Можешь делать с ними что хочешь. Они пустышки.

– Мои люди голодают, Нина, – продолжал говорить Люк, – мы два года живем с продовольственными карточками. Взрослые втянулись, но дети… Недоедание сказывается на развитии.

Я замерла на границе рощи, не успев сделать последний шаг и выйти на свет.

– У вас нет своих ученых? Нет исследовательских институтов, лабораторий? – Мой голос источал ледяной холод.

– Таких ученых, как ты – нет, – правдиво ответил Люк, – мы пытаемся получить прототип, но пока терпим неудачу.

– А как же синтезатор? – поинтересовалась я хмуро. – У вас же должен был остаться один. Еще со времен первых поселенцев.

– Он окончательно сломался.