Все поняли, что сыщик вот-вот раскроет то, что пряталось в глубинах сознания отца Снежаны. Очень глубоко, так глубоко, что Борис Федорович не хотел это доставать наружу.

— Но дело касается безопасности вашей дочери Снежаны, — напомнил ему Андрей.

Стародубцев покраснел, побледнел, почмокал пухлыми губами.

— Безопасность прежде всего! Выпьем, друзья! — Клементина попыталась заполнить паузу.

— Подожди, мама! — встрял Горецкий. — Все, что касается моей жены, моей будущей жены, касается и меня. Борис Федорович, что это за тайна?

— Здесь посторонние, — пробормотал отец Снежаны.

— Здесь нет посторонних, — пожал плечами Туровский. — Все свои, так или иначе участвующие в ней.

— Участники? — искренне удивился тот. — Ладно, я сам скажу. Да, я был женат много лет назад. — Он обращался к Нонне. — Моя жена мне изменила с другом, я ее бросил. Наказал. Дочь взял себе. Все. Ничего великого здесь нет. О дальнейшей судьбе бывшей жены я ничего не знаю. Наверное, она уехала с моим бывшим другом за границу, где ему предложили выгодный контракт.

— Изменила?! — всплеснула руками Аленка. — Извините, Борис Федорович.

— Какой пассаж, — склонила голову на бок Клементина, жалея Стародубцева.

— А вы, — повернулась Снежана к Туровскому, — знаете, где моя мама?!

— Знаю, — кивнул Андрей. — Больше того, — он многозначительно поглядел на Стародубцева, — я знаю все. Откуда? Чистая аналитика. Итак, одновременно с Василием к Снежане попадает записка, текст которой определенно угрожает, чтобы она отдала то, что ей не принадлежит. Что ей не принадлежало в тот момент? Только Василий Копейкин.

— Кто, а не что, — пробурчал Василий, сидевший в обнимку со Светланой. Та слушала с колоссальным удивлением.

— Действительно, — согласился с ним Туровский, — я тоже обратил внимание на этот факт, подтвердившийся в очередных угрозах, и пришел к выводу, что требовали не Василия.

— Я не требовала! — замотала головой Светлана. — Хотя имела на него полное право.

— И сейчас имеешь, — чмокнул жену в щеку Василий.

— Что же сказали мне записки и улики, подброшенные Снежане?

— Что?!

— Перечислю. Записка с угрозой, нож в колесе, звонок, двойное зеркало, еще одна записка в пудренице, мышь, ведро с грязью, змеи. Что их объединяет? Казалось бы, ничего, кроме того, что человек захотел испортить другому жизнь. Но! Я пригляделся более внимательно. И что увидел?

— Что?!

— Вот что. Первая записка лежала под свинченным зеркалом автомобиля. Нож в колесе был зеркальным. Я отлично разглядел в нем свое искаженное отражение. Пудреница, заметьте, дорогие мои, тоже была с зеркалом. Я уже не говорю о том двойном зеркале! Мышь усыпили и завернули в зеркальную фольгу. Ведро с грязью не вписывается в эту зеркальную линию? Ха! А зеркало, которое специально перевесили, чтобы облитая грязью Снежана сразу увидела свое отражение?! То-то. Змеи могли бы не вписаться в стройный ряд зеркал. Но и в этом случае прослеживается одна версия.

— Какая? — прохрипел Борис Федорович, предчувствуя недоброе.

— Снежане всем этим давали понять, что существует ее зеркальное отражение!

— Слишком глубокомысленно, — заметил Василий.

— Выпьем, — смахнула слезу Клементина, хватаясь за бокал с шампанским, — нам всем нужно расслабиться.