Что нужно сейчас делать? Должен ли я был связаться с Мелани, – но каким образом? или, наоборот, предостеречь власти от второго лица в государстве? В последнем случае, если бы я решил предъявить обвинения, я должен бы был раскрыть свою личность и личности остальных и привести доказательства. К сожалению, у меня не было никаких подсказок, и я не чувствовал больше доверия к тем, кого ошибочно считал своими друзьями.

Тем не менее, стоя перед великолепной ширмой «Дощатый мост в Яцухаси» Огато Корина, полностью покрытой сусальным золотом, я мысленно возвращался к женщине, которую я любил, о гомосексуальности которой я узнал лишь пару часов назад, а также узнал, что она была вовлечена в убийство трех человек, пусть даже они были подонками.

На стойке в кафе я заказал черный чай с лимоном и кренделем, который сразу же съел, и краем глаза следил за экраном телевизора, по которому транслировали дебаты по World TV: кризис демократии: миф или реальность? Один из журналистов, который, по-видимому, защищал тезис о разрыве связи между правительством и населением, напомнил, что на последние выборы пришло менее 40% электората. Статистика утверждала, что практически все голосовавшие были людьми с высоким достатком, тогда как бедное население на выборы не пошло. Они не верили, что политики смогут реально повлиять на уровень их жизни. Другой журналист хотел взять слово, но его прервал экстренный выпуск новостей. Невероятные сведения приходили со всевозможных источников информации: Вице-президент США исчезла.

Глава 20. Исландия

Аэробус А320Ю, летевший из Нью-Йорка, начал снижение над Рейкьявиком. Полет до Исландии занял четыре с половиной часа. Поздним утром я покинул Соединенные Штаты. Барбара, Витторио и Магнус составили мне компанию до аэропорта «Джон Кеннеди». Перед посадкой мы несколько раз обнялись. В этот момент ни наши обманы, ни предательства не имели никакого значения. Осталась только близость людей, которые уважают друг друга и которые чуть было не погибли, сражаясь плечом к плечу.

Я долго разговаривал с Барбарой. Та, которая в самом начале показалась мне самой далекой от моего мира, оказалась, в конце концов, больше всего похожей на меня. Конечно, мы придерживались различных мнений по многим вопросам, но это можно было объяснить нашей общей потребностью противопоставлять свои взгляды, чтобы существовать в глазах друг друга. Я был убежден теперь, что в глубине души мы не были такими уж разными, по крайней мере, в том, что прожили зря первую половину своего земного существования. Чем больше я узнавал ее, тем больше мне становилась очевидна глубокая рана, которую она старательно прятала внутри себя. Очевидно, ее жесткость, цинизм и страсть к деньгам были лишь звеньями, цепляющимися друг за друга, чтобы сформировать прочную кольчугу, предназначенную защитить ее от ран и ударов, определяемых судьбой для слишком нежных и романтичных существ. Я знал, что, несмотря на все слова, в ее груди билось живое сердце и, как и все, она нуждалась в нежности, букетах цветов, любовных записках и завтраках в постели.

Когда мы прощались, она почти торжественно взяла мою руку и попросила прощения.

– Позаботься о себе, – сказал я ей по-французски.

Я откинул светлую прядь волос, закрывавшую ее глаза, чтобы посмотреть на ее лицо.

– So do you, – мягко ответила она.