Последствия скифского вторжения для венетов оказались катастрофичны. Основные ремесленные центры были разорены или заброшены, немалая часть населения изгнана с насиженных мест. Падение многих градов привело к разрушению и политической жизни. Даже в областях, совершенно не затронутых скифскими набегами, археология отмечает поступательную деградацию, упадок культуры. Не исключено, что завоевателям на время удалось прервать торговлю по знаменитому Янтарному пути — что тоже сказалось на достатке и культуре венетов. В этих условиях начавшееся расселение с севера отдалённо родственных племён поморской культуры особого сопротивления не встретило. В этих племенах, смешавшихся в итоге с лужицкими венетами, с наибольшим основанием видят первых более или менее достоверных предков славян.

Во время своего движения на юг ранние славяне неизбежно сталкивались со скифами и сигиннами. Именно приход с севера многочисленных, неплохо организованных и воинственных переселенцев остановил разорительные скифские набеги в лесную полосу. К длительной лесной войне со свежими силами врага кочевники явно готовы не были.

Кратковременный контакт с южными завоевателями оказал некоторое, довольно скромное, воздействие на складывающийся праславянский язык. Последний пополнился небольшой группой скифских заимствований. Большая часть из них имеет то или иное отношение к скотоводству. Это «гуня» (одежда из овчины), «пан» (скотовладелец, богач), «хорна» (корм, фураж — от иранского «еда»), «кот» (закут для скота), «обачить» (следить, приглядывать). К скотоводческому хозяйству имело касательство и слово «рай» с первоначальным значением «благополучие, (даруемое свыше) богатство». Из заимствований иной тематики отмечены «хмель» и «конопля» — коим в иранской культуре придавалось важное ритуальное значение.

Первый контакт славян с иранскими кочевниками Степи, таким образом, являлся весьма кратковременным и почти случайным. «Скифский миф» о славянстве обрёл плоть позже — и уже не в области реальной истории, а в культуре и исторической памяти. От византийских хронистов и летописцев Руси до ранних историков на заре критической науки творилась связка «скифы-славяне», исподволь проникая в самосознание. Закрепившись же там, она едва могла быть изгнана научной критикой. И воскресала уже в новых, подчас причудливых образах даже в академической науке вплоть до последнего времени. Так древнейшие славяне, впервые в своей истории заступившие земли от разрушительной кочевой волны, оказались в памяти потомков накрепко связаны с врагами. Один из многих парадоксов, какими полно изучение глубин славянского прошлого.

В ходе своих набегов в Центральную Европу скифы заодно упрочили своё влияние на западе, в населённых в основном фракийцами землях. После вторжения 495 г. до н. э. ряд фракийских племён признал зависимость от скифских царей. Скифам удалось сломить и на время подчинить агафирсов. Фракийское направление на полтора века становится главным в политике скифских царей.

Фракийский бог-всадник. Деталь позолоченного серебряного шлема

Однако другим направлением скифской экспансии стало юго-восточное. Здесь давлению паралатов подверглись давние соседи меоты. В итоге часть меотских племён на левобережье Нижнего Дона и южнее была подчинена скифам. Греческий историк V в. до н. э. Гелланик определял северные меотские племена как «меотов скифов». В конце того же столетия другой эллинский автор Ксенофонт прямо писал, что меоты «подвластны» скифам. Впрочем, не все меотские племена покорились. Во времена Геродота скифы, с одной стороны, перегоняли свои стада зимой по замерзшему Боспору на земли синдов на Тамани. С другой стороны, скифы совершали по льду пролива и набеги против синдов.