Асия все эти наказы внимательно выслушала, покивала, вроде бы соглашаясь, как послушная дочь, сообщила, что жених вполне себе самостоятельный, преподает в институте, и отбыла учиться дальше. А перед новым годом письменно известила родственников, что вступила в законный брак.

— Представляешь, Стыря, — кипятился Аманбек, — жениху, то есть мужу, уже под полтинник! Поеду в Ленинград в командировку — прибью! Старик, слюни распустил, голову девчонке задурил! Профессор!

Тогда, семнадцать лет назад, Асия была хорошенькой, аж скулы сводило! Степной тюльпан, налитой, крепкий, светящийся изнутри. Она и сейчас, Стыров не соврал, мало переменилась. Скуластая, с капризным ртом, большими, вроде и не казахскими, глазами. Ну, подвяла чуток, дерзости во взгляде поубавилось, кожа светиться перестала, а так… Такая же тоненькая, копна черных волос на длинном стебле шеи. Красотка! Немудрено, что какой-то там профессор…

— Как ты, Аська? — взял ее за руку Стыров. — Замужем? Дети?

— Замужем, — кивнула Асия. — Детей нет. Живем вдвоем с мужем. Он мне и супруг, и учитель, и ребенок. Три в одном.

— Тот же или второй?

— Тот же.

— Ну? — удивился Стыров. — Профессор? Он же старше тебя намного! Я думал, поблажишь и пройдет.

— Все так думали. Говорили — по расчету. А какой расчет, если я дышать без него не могла? Мы ж до брака два года тайком встречались. Он мне комнату снимал. У него за это время сын женился, внук родился. Я замуж хотела, а он семью бросить не мог. Ну, я и решила: рожу ему ребенка! Решить решила, а забеременеть не могу! Пошла к врачу, проверилась: все отлично, рожать и рожать! В чем дело? Сейчас бы сообразила: Бог наказывает за то, что семью разбить хочу, — отступилась бы. А тогда… Короче, тайком и его анализы сдала. И вдруг — заключение: у него детей вообще быть не может. И не могло. Представляешь? Значит, и сын — не его? Жена обманывала? Я от этой тайны чуть не двинулась! Вроде сказать надо, тогда его в семье ничего держать не будет, ко мне уйдет, но как такое скажешь? А первый кнут, как у нас говорят, недоброму гонцу. Но — решилась. Конечно, он не поверил. Накричал на меня, дверью хлопнул. А через неделю пришел насовсем. Жена во всем призналась, клялась, будто хотела брак сохранить, сама себя настолько убедила, что мальчик — их общий сын, даже боялась, что у него наследственные болезни проявятся, типа, тоже детей не будет… Сын его, кстати, до сих пор не знает, что неродной. Женился второй раз, дочка у него. Заходит к нам, редко, правда, занятой очень. Он же шишка большая, прокурор.

Прокурор? Стыров, прислушивавшийся к рассказу Асии исключительно из вежливости, даже крякнул от неожиданности. Хорошо, что женщина, погруженная в собственное прошлое, этого не заметила.

Кто же, интересно, у нас прокурор с такой непростой родословной? И почему он, Стыров, ничего подобного не знает? Непорядок!

— Ну вот, значит, у нас и в надзорных органах свои люди есть, — ласково приобнял он Асию. — Позвонишь пасынку, попросишь взять дело под свой контроль. Они этих ублюдков быстро отыщут!

По своим глубинным ощущениям, никогда его не подводившим, по особенному щемящему вибрированию, от которого все внутренности тихонько зудели, будто под ложечкой включился бесшумный, но мощный электромоторчик, полковник уже понял, что находится буквально в шажке от какой-то занятной загадки. Или даже тайны. Разгадывать и то, и другое он любил. И умел.

— Звони! — протянул он телефон.