|
По этим законам заглянуть под никаб не имеет права никто: ни французская береговая охрана, ни полиция, ни бандиты – абсолютно никто, только муж женщины. Он вместе с братьями никому этого не позволит, вплоть до стрельбы и поножовщины. Думается, по этой самой причине никто и не будет пытаться заглянуть под паранджу, под которой скрывается Канарейка. Тем более что никакой полиции и береговой охраны не будет – перевозка-то нелегальная! Значит, если кто и будет проверять пассажиров, то это бандиты. Ну а они тем более не станут связываться со свирепыми мусульманами. Шум им ни к чему. Таким образом, спецназовцы вместе с Канарейкой попадут на корабль. Да, Юсуфа и его жену они также возьмут с собой, обязательно.
Обо всем этом Кислицын и рассказал своим товарищам и Канарейке, когда вернулся в развалины. – Ну а что? – покрутил головой Егоров. – Это вполне может и прокатить! План настолько прост, что вряд ли кто догадается, что это обман. Что ж, рискнем – что еще нам остается? Вопрос только в том, кто будет мужем… – Вот ты будешь, – улыбнулся Кислицын. – Давайте, переодевайтесь. Да и с богом…
* * * Все в итоге получилось так, как и планировали. Да, бандитов при посадке на катер присутствовало немало, они напряженно вглядывались в каждого пассажира, но заглядывать под никаб Канарейке никто не решился, тем более хиджаб был не на одной только Канарейке: из Франции на родину возвращались и другие мусульманки с мужьями, братьями, дядьями. Среди них был и Юсуф с женой. Теперь предстояло выдержать еще одно сражение – уже наверняка последнее. То есть рассчитаться с Аббасом. При этом ни у спецназовцев, ни у Канарейки, ни у Юсуфа денег не было. – Что будем делать? – спросил Егоров. – Лично я за то, чтобы утопить этого Аббаса без всякого сожаления! Мне он еще с прошлого раза не понравился! Зверь… – Сиди и не дергайся, – сказал Кислицын. – Я сам. А вы будьте на подстраховке. Юсуф, ты тоже. Ничего, доплывем… Время расчета наступило, когда уже рассвело. Аббас в сопровождении трех телохранителей подошел к бойцам и молча протянул руку. Но никто не торопился рассчитываться, будто никто и не видел протянутой руки Аббаса. Аббас нетерпеливо шевельнулся, его телохранители тоже. Их руки скользнули под полы курток – там, разумеется, телохранители прятали пистолеты или ножи. Егоров, Ивушкин и Юсуф также сделали красноречивые движения руками, давая понять, что и у них отыщется оружие. Кислицын же ничего такого не делал. Он встал, сбросил с головы капюшон и взглянул в лицо Аббасу. У Аббаса дрогнули губы: он узнал и Кислицына, и его товарищей, и Юсуфа. – Ну вот и хорошо, – усмехнулся Кислицын. – Всегда приятно видеть старых друзей. Я правильно говорю, Аббас? Слушай меня внимательно. Нам нужно добраться на тот берег. Добраться спокойно, без приключений и без оплаты. Мы не будем тебе платить, потому что ты нам не нравишься. Ты хотел нас убить, когда мы плыли на твоем корыте из Ливии во Францию. Мы это помним. Мы не уважаем тех, кто желает другим смерти. Мы не уважаем тебя, Аббас. Мы не платим тем, кого не уважаем. Кислицын умолк, он ждал, что скажет или что предпримет Аббас. Но Аббас не сделал и не сказал ничего, он лишь смотрел на Кислицына тяжелым немигающим взглядом. – А если ты хочешь войны, то что ж, будет тебе война. Прямо здесь, на этом твоем суденышке. И знай, что это будет твоя последняя война. Ни ливийского, ни французского берега ты больше не увидишь, и твои головорезы тоже. Надеюсь, ты понимаешь, что это не шутка. Мы умеем воевать. Думаю, ты в этом убедился еще тогда, когда мы плыли во Францию, а теперь мы плывем обратно… – У меня мирный корабль, – почти не разжимая губ, вымолвил Аббас. |
