|
Я смахнул с глаз выступившие слезы, но разглядеть других музыкантов не смог: то ли так и было задумано, то ли просто не отладили свет. За столиками захлопали и засвистели. Сразу видно, ценители собрались. Музыка приутихла, и певец на одном дыхании выдал длинный речитатив: Рассчитавшись с удачей последней монетой, Ухожу я на дно – моя песенка спета. Впереди у меня мрак холодных подвалов, Горечь водки… и, возможно, – путевка в нирвану. Сначала слова вылетали со скоростью пулеметной очереди, но под конец ритм замедлился, а слова зазвучали с непонятной для меня горечью. Эта самая горечь делала не столь заметным пафос текста. Заиграл проигрыш. Ритмичная электронная музыка действовала на нервы, и я повернулся к бармену: – Сколько с меня? – Три с половиной тысячи, плюс десять процентов за обслуживание, – сверился тот с записями. Ничего себе, здесь расценочки! Я вытряхнул на барную стойку монеты, отсчитал нужную сумму и ссыпал оставшиеся деньги обратно в карман. Певец вытер вспотевшее лицо футболкой, дождался нужного места и продолжил: Слишком много наших стали жертвами мысли, Будто тот прожил жизнь, кто ее прожил быстро, Я бы плюнул в лицо их героиновым гуру, Я бы плюнул в живых… но кругом только трупы. Хмыкнув, я пошел к выходу. Желания досмотреть выступление до конца не возникло. Не зацепило меня, да и слышал я все это уже где то. Как ни странно, алкоголь не расслабил, а только придал дополнительный заряд бодрости. Теперь надо все дела успеть порешать, пока отходняк не начался. Развернув на столе четвертушку газетного листа с горкой травки посередине, Городовский забил косяк, раскурил его и протянул Стасу. Тот помотал головой и потянулся к стоящей на столе бутылке с минералкой. Сушнячок долбит? Я прошел мимо, сделав вид, что их не заметил, и уже подошел к двери, когда певец прокричал еще один куплет: Мне кричат: подыхай, потом будет поздно, Мол, пока молодой – это дьявольски просто, Ага, щас! Я вцеплюсь в жизнь зубами, Я живу! Я – живой! Кто против – тех на… Дверь захлопнулась за спиной, оборвав окончание куплета. А неплохая здесь звукоизоляция. Постаравшись не зацепить ногами разложенные на полу карты, я пошел обратной дорогой. Никто меня в «Западном полюсе» не узнал. Тем более непонятна реакция Вениамина. Да ну его к лешему. Пойду найду парней и оттянусь по полной. Поймав себя на желании напиться до поросячьего визга, только улыбнулся: что ни говори, выморожень – штука мощная. Послав подальше приставшего, как банный лист, продавца самозаряжающихся амулетов, я поднялся наверх и в нерешительности остановился, не зная, куда направиться в первую очередь. Поискать в общаге Патруля Шурика Ермолова и Кота? Или дойти до Селина? Да и Гамлет не так далеко отсюда живет. Дома его, правда, днем застать совершенно нереально. – Ха, Скользкий! Какая встреча! От неожиданности я вздрогнул и чуть не скатился вниз по лестнице. Шурик! Не врет поговорка – оно всегда само всплывает. – Здорово! И как оно? – ответил я на крепкое рукопожатие. – Да ничего. Зашибись все. – Ермолов внимательно меня осмотрел и прищурился. – Ты никак имидж сменить решил? – Чья бы корова мычала, – не остался в долгу я. – Морячок… – И не говори. – Шурик запахнул кожаную куртку, надетую прямо поверх сине белой тельняшки. – Прикинь, вернулись мы вчера с Нижнего хутора, а у меня из летней одежды только тельник и босоножки. Да! Слушай, мне тут сказали – ты из Патруля ушел? Чего так? – Долгая история. А ты, блин, еще здоровее стал, – сменил я тему разговора. Действительно, и так не страдавший дистрофией двухметровый Шурик немного раздался в плечах и согнал жирок с живота. |
