В силу привычки он в сотый раз схватился за пустую кобуру. Отсутствие оружия еще увеличило предосторожности, с которыми он приближался к чаще деревьев впереди. Под прикрытием нависших, занесенных снегом ветвей, он свернул под прямым углом к следу и начал описывать широкий круг. Он действовал быстро. Через полчаса Беки доберется до перевала. То, что он намеревался сделать, должно быть окончено ранее. Через пять минут до него донеслись первые струйки дыма, и он начал сворачивать к костру.

Его смущало безмолвие. Он был уже близко, но не слышал ни звука человеческого голоса, ни собачьего лая. Наконец он достиг такого места, откуда, спрятавшись за молодую ель, он мог видеть костер. Он был не больше чем в тридцати футах от него. Он задержал дыхание, увидев то, что было перед ним. У самого огня на одеяле лежал Скотти Дин, положив голову на мешок. Никаких признаков Изабеллы, саней и собак не было видно. Сердце Билли замерло. Он не мог терять времени, раздумывая, куда могла деваться Изабелла с собаками.

Дин лежал один, спиной к нему. Судьба не могла послать ему более благоприятного случая. Его мокасины быстро и мягко шагали по снегу. Он был в каких-нибудь шести шагах, когда раненый услышал его, и тот едва успел пошевелиться, как Мак уже стоял над ним. Он сам удивился той легкости, с какой он повалил Дина на спину и надел ему кандалы на руки. Раньше чем он отдал себе отчет, как все это случилось, дело уже было сделано. Голова Дина была обвязана тряпкой, и сквозь нее сочилась кровь. Он казался совершенно обессиленным. Он посмотрел на Билли остановившимся взглядом и, сообразив, что случилось, издал тихий стон.

В следующее мгновение Билли был уже на коленях около него. Он дважды видел раньше Дина в Черчилле, но тут он первый раз заглянул так близко в его лицо. Это было лицо, совершенно измученное усталостью и душевными страданиями. Щеки провалились и серые стальные глаза, глядевшие теперь на Билли, покраснели от долгих месяцев борьбы с метелями, это было лицо не преступника, а именно человека такого сорта, какому Билли всегда доверял. Белокурый, бесстрашный, полный той спокойной силы, которая сочетается с правдивостью и честностью в борьбе.

В ту же секунду Билли понял, почему этот человек не убил его, когда имел к тому возможность. Дин был не из тех, кто наносит удар в темноте или сзади. Он оставил Билли жизнь, потому что верил в человека, и мысль, что он сам разрушил веру Дина, напав на него, когда он лежал на земле, раненый, наполнила сердце Билли горьким стыдом. Он схватил руку Дина.

— Мне самому отвратительно то, что я сделал, старина, — заговорил он быстро. — Скверно надевать эти штуки на раненого. Но мне поневоле пришлось решиться на это. Я бы ни за что не пошел за вами — клянусь честью — если бы Беки Смит и двое других не напали на ваш след на старом привале. Они бы наверно догнали вас. И ей бы несдобровать тогда. Поняли? Ей бы пришлось плохо. И тогда я решил опередить их и захватить вас сам. Я хочу, чтоб вы поняли. И вы поймете, надеюсь. Вы ведь слышали, что я говорил, так как я не сомневался, что вы-таки по-настоящему мертвы, и, небом клянусь, я так и думал, как говорил. И я бы не пошел за вами. Но этот Беки — мерзавец и подлец, а мне, может быть, удастся со временем помочь вам. Они будут здесь через несколько минут.

Он говорил быстро, голос его дрожал от волнения, с каким он говорил. Скотти Дин ни на минуту не отводил взгляда от его лица. Когда Билли замолчал, он все еще смотрел на него, пытаясь прочесть по его лицу, правду ли тот говорил. Потом Мак-Вей почувствовал, как рука Дина тихонько сжала его руку.

— Я думаю, что вы честный человек, Мак-Вей, — сказал он. — И я бы хотел, чтобы все это скорее кончилось. Я не сержусь на вас — я знаю, что вы позаботитесь о ней.

— О, да… если б мне даже пришлось бороться из-за нее и… убивать.