Чегодаев увидел, как навострила уши Ирка, и не успел он что-либо предпринять, как та подлетела к Глотову.

— Заработать, говоришь? — прошипела она. — Да как он, мальчишка, может заработать, если я пятнадцать лет оттрубила здесь — и то ничего путного не смогла! Думай, что говоришь, — зажрался, разжирел за наш счет!

— Прекрати, Ир. — Чегодаев, который никогда, даже в самом сильном подпитии, не выдал бы своей антипатии к Глотову, потянул Ирку за рукав, но та лишь в ярости зыркнула на него глазами.

— А нечего оскорблять! — отчеканила она. — Живет за наш счет, ладно, пусть живет, но чтоб уважал!

— Правильно! — заорал Копчевский. — Экс-сплу-ататор! — Язык его заплетался, он еле держался на ногах.

— Пора расходиться. — Васька подмигнул Глотову. — Помянули дирижера, и ладно.

— Да я что? — пожал тот плечами. — Я ничего обидного в виду не имел.

— Обидеть художника может каждый, — глубокомысленно изрек стоящий поодаль виолончелист Юра Иванов.

— Особенно если это пьяный художник, — закончил его мысль Чегодаев. — Все, народ, идем по домам. А накурили-то, не продохнуть!

Он крепко взял под руку пытавшуюся протестовать Ирку, другой рукой ухватил за шиворот Копчевского и потащил обоих в гардероб.

— Ир, ты одна — человек, — бормотал Алик, спотыкаясь и то и дело хватаясь за Чегодаева. — Ты одна все понимаешь правильно! Заработай ему на инструмент! Ишь! Я ему заработаю на…

Тут Васька втолкнул Копчевского в раздевалку и накинул ему на голову куртку. Алик замолчал и только громко сопел, пытаясь освободить лицо.

Сверху спустился Глотов, все такой же безупречно аккуратный, старательно, волосок к волоску, причесанный. На бледном его лице горели два рваных красных пятна.

— Ну и народ, — он неловко покосился на Чегодаева, — и в такой день напьются до чертей. Одно слово, музыканты.

«Иди ты к чертовой бабушке!» — подумал обиженный Чегодаев, но сдержался и вслух ничего не сказал. Он посадил в такси ругающуюся Ирку, проводил Копчевского, который жил неподалеку, и поехал в свое Бутово, честя про себя клопа-кровопийцу Витюшу на чем свет стоит.

14

У капитана было незлое, веснушчатое лицо и вертикальная морщинка над переносицей. Широко расставленные, очень светлые, почти прозрачные глаза смотрели на Альку с холодным любопытством.

— Значит, вы его невеста?

Алька кивнула с вызовом, но капитан воздержался от комментариев, оставаясь все таким же спокойным и сдержанно-доброжелательным.

— Хорошо, мы дадим вам свидание. Но надо будет подождать пару месяцев или больше, как получится.

— Так долго?!

— Долго? — Во взгляде милиционера промелькнула насмешка. — У нас, девушка, бывает, и по полгода ждут. Чай, не больница.

— А если… — Алька задумалась и решила: «А, была не была! Теперь уж все равно». — Вот что, — быстро заговорила Алька, — мы хотели пожениться через полгода. Но я передумала.

— Передумали замуж выходить? — Равнодушный голос капитана наконец окрасился одобрительной интонацией.

— Нет, не то! Я хочу расписаться сейчас. Ну не сию минуту, конечно… а как только будет можно.

Брови веснушчатого капитана медленно поехали к переносице, отчего морщинка стала еще рельефней.