– Привет, малышка! А что ты здесь делаешь? Вы с мамой решили навестить меня на работе?

– Мама сказая, что мы дожны доожить. У нас полезали шины, Эйвис.

– Порезали шины?! – Он перевел взгляд с раскрасневшегося, взволнованного личика Грейси на Эмму. – Что, кто-то действительно порезал шины на твоем «шеви», Эм?

Она опустилась на стул у его стола, потерла пальцами лоб. Начинается головная боль, понял Элвис.

– Мы только что это заметили. Собрались поехать…

– …в гости к мисс-ас Мэкки, – подхватила Грейси, которой не терпелось самой рассказать всю историю.

– Да. Я сняла чехол с машины и увидела, что задние шины спущены.

– Пвоские, как блины!

– Совершенно очевидно, что их порезали, Элвис. – Эмма снова потерла лоб. – Кому это могло понадобиться?

– Ты не думаешь, что это был…

Он не хотел произносить имя Гранта Вударда при Грейси.

– Весьма возможно. От него всего можно ожидать.

– Только.., это как-то…

– Не в его стиле?

– Да. – Эмма растерянно посмотрела на Элвиса. – С другой стороны, что я знаю о его стиле? Еще два месяца назад мне казалось, что он вообще не способен на подобное.

– Ты о ком говолишь, ма?

Грейси, доверчиво прислонившись к Элвису, сидела у него на коленях и удивленно смотрела на мать большими карими глазами.

– Так, об одном плохом человеке. Иди сюда, моя хорошая.

Эмма взяла Грейси с колен Элвиса, прижала к себе, уткнулась ей в шею. Элвис поднялся.

– Пойдемте-ка сначала осмотрим вашу машину, прежде чем писать рапорт. Возможно, это обычный акт вандализма, Эм. К сожалению, такое случается чаще, чем хотелось бы.

Бея и Сэнди в один голос пробормотали что-то, выражая согласие.

– Это от недостатка развлечений, – пояснила Сэнди. – Ребятам просто нечем себя занять.

Это произошло во вторник. В пятницу Эмма снова явилась к Элвису в офис, на этот раз одна. Разъяренная, как тигрица, она ворвалась в полицейский участок после трех и, тяжело дыша, остановилась у стола Элвиса.

– Я хочу сделать заявление. Еще раз, – бросила она.

И тут выдержка ей изменила. Эмма заговорила быстро и отрывисто по-французски, яростно жестикулируя. В конце этого бессвязного потока слов с силой ударила по столу кулаком.

– А теперь давай по-английски, Эм.

Она опустилась на стул у его стола.

– Всю мою машину исписали краской! О Господи, какие гнусные, грязные слова на моей прекрасной машине! – Глаза ее сузились от гнева. – Хорошо, что моя малышка еще не умеет читать. Знает всего несколько слов. Но на моем «шевроле» она не увидит ни «мамы», ни «киски», ни «миски». Элвис вскочил.

– Кто-то вымарал твою машину грязными ругательствами? – переспросил он, стараясь держать себя в руках.

Дьявольщина! Ему так нравился ее «шевроле». Порезать шины – это одно. Хотя тоже ничего хорошего, поскольку Эмме пришлось выложить сто с лишним долларов за новые шины. Но испортить эту прекрасную машину грязными ругательствами!..

– Я хочу видеть это.

Эмма молча наблюдала за Элвисом, пока он осматривал машину. Элвис наклонился, потом отошел в сторону, чтобы получить общее впечатление. При виде каждого нового грязного слова лицо его приобретало все более непроницаемое выражение. Однако теперь Эмма знала Элвиса так хорошо, что ее это не могло обмануть. В конце концов, к своему удивлению, она осознала, что, по мере того как растет его гнев, ее ярость утихает.