— Да, выглядит знакомо.

— У вас было то же самое?

— Да. Постаралась моя начальница, Джанет Поулк. Та женщина, с которой вы встречались сегодня утром, — рука, толкнувшая меня.

— Вот как.

— Двенадцать лет назад. Она была знакома с другом моего мужа. Нужно добавить, вскоре он станет бывшим.

— Прискорбно это слышать. Доктор Поулк не выложила прямо, что у вас случилось, но я сам до всего дошел, когда мы вычислили ваш адрес на Ист-Джордж-стрит. А вы не брали фамилию мужа? Сохранили девичью по профессиональным соображениям?

— Да, я не меняла фамилию — отчасти по профессиональным соображениям, отчасти потому, что моя мать поступила точно так же. Корейская традиция. Большинство корейских женщин в замужестве оставляют девичью фамилию. Мать ни о чем меня не просила, но я чувствовала, что так ей будет приятнее. Поэтому, как и она сама в свое время, я оставила фамилию отца. Так или иначе, вы провели прекрасный анализ улик, специальный агент Маркхэм.

Сотрудник ФБР с улыбкой поднял руки и заявил:

— Пожалуйста, зовите меня Сэмом.

— Хорошо, специальный агент Сэм. Пожалуйста, не переживайте за меня. Лучшим, что случилось за десять лет моего замужества, будет свидетельство о разводе, которое я получу в следующем месяце. На самом деле переживать вам следует за Джанет. Честное слово. Она страдает гораздо больше меня, как будто во всем виновата. Даже спросила, не хочу ли я переломать своему бывшему ноги. Знаете, по-моему, она действительно имела в виду именно это. У нее у самой было такое желание. — Маркхэм рассмеялся, а Хильди продолжила: — Пусть вас не вводят в заблуждение ее размеры. На самом деле Джанет Поулк умеет постоять за себя. За счет одного только ума она ни за что не достигла бы таких высот, это я вам точно говорю.

— Она о вас заботится, да?

— Это точно. Так было с самого начала, еще с тех пор, как я работала у нее ассистентом в Гарварде. Когда умерла моя мать… В общем, скажем просто, что тогда рядом со мной была одна только Джанет.

Кэти почувствовала, как у нее стиснуло грудь при воспоминании об ультиматуме Стива, о той речи насчет грани терпения, произнесенной со слезами на глазах и всхлипываниями меньше чем через два месяца после смерти ее матери, когда глубина горя жены стала для него невыносимой.

«Умоляю тебя, Кэт, ты должна выйти из ступора. Я дошел до грани терпения. Ничего хорошего для нас в этом нет. Ты должна постараться двинуться дальше, оставить все позади. Ради нас, Кэт. Ради нас».

Кэти до сих пор задевали не столько слезливые отговорки тряпки-мужа, сколько то, что она, выпускница Гарвардского университета, возможно лучший специалист по творчеству Микеланджело во всем мире, купилась на эгоизм Стива. Да, сейчас, сидя в «шевроле», она почувствовала, как у нее вскипает кровь при одной только мысли о том, что, когда ей больше всего была нужна поддержка мужа, она сама сняла траур, чтобы заботиться о нем, но не потому, что он в ней нуждался. Хильди боялась его потерять.

«Это стало началом конца. Надо было прямо тогда прогнать этого самовлюбленного ублюдка ко всем чертям».

— Могу я спросить, что у вас произошло?

— Стив мне изменял. С одной из своих учениц.