— Эмбер нашла вещь, которую Эдвард подарил мне на день рождения. Я хорошенько спрятала ее, но у сестры была привычка рыскать по чужим ящикам. — Она скривила губы. — Мне часто приходилось убирать назад те вещи, которые она вытаскивала у других. В результате все решили, что это я страдаю излишним любопытством и вечно сую нос в чужие дела. — Она обхватила запястье большим и указательным пальцами. — Это была пластинка с цепочкой, браслет, на которой висел амулет: крохотное серебряное кресло. На пластинке он выгравировал надпись Нарния Э.Т. Вы поняли, что он хотел сказать? Нарния — это ты. А Нарния, как вам известно, это небесная страна. — Она улыбнулась чему-то своему. — Я была очень довольна таким замечательным подарком.

— Он очень любил вас, — сказала Роз, и это было утверждение, а не вопрос.

— Со мной он снова чувствовал себя молодым. — Между век с редкими короткими ресницами опять выступили слезы. — Мы никому не причиняли вреда, а просто наслаждались обществом друг друга, продолжая встречаться по воскресеньям, отчего создавалось впечатление, будто у нас есть какое-то будущее. — Слезы потекли по щекам. — Жаль, что я так вела себя в то время, но мне было приятно его внимание и ухаживания. Никогда раньше я не испытывала подобного. Мне оставалось только завидовать Эмбер, у которой было полно воздыхателей. Она уводила их к себе в спальню наверх, и мать ужасно боялась сказать ей поперек хоть одно слово. — Она разрыдалась. — Они всегда смеялись надо мной, а я ненавижу, когда надо мной смеются.

«Какой же это был страшный и неуютный дом! — размышляла Роз. — Там каждый отчаянно искал любовь и не находил ее. Могли ли они все признаться в этом, если бы понадобилось?»

Она выждала, когда Олив немного успокоится, после чего спросила.

— А ваша мать знала, что вы встречаетесь с Эдвардом?

— Нет. Я сказала, что это один коллега с работы. Мы всегда соблюдали крайнюю осторожность. Тем более, если учесть, что Эдвард был лучшим другом моего отца. Если бы тот узнал о наших отношениях, это расстроило бы всех сразу. — Она помолчала. — Правда, в конце концов, это все равно их расстроило, и еще как!

— Они вас раскрыли.

Олив грустно кивнула.

— Эмбер догадалась в ту же секунду, как только обнаружила браслет. Я так и знала, что для нее не останется секретов. Еще бы! Серебряное кресло, Нарния… Разумеется, такой подарок мог сделать только Эдвард, который даже напоминал одного персонажа из той же книги Льюиса — Падлглама. — Теперь она замолчала надолго и сильно затянулась сигаретным дымом.

Некоторое время Роз с любопытством смотрела на нее.

— И что же она сделала? — так и не дождавшись продолжения истории, поинтересовалась журналистка.

— То же, что и всегда, когда она сердилась. Она начала драться: вцепилась мне в волосы и стала тянуть их в разные стороны. Это я хорошо помню. И еще она очень громко визжала. Маме и папе пришлось силой отрывать ее от меня. Кончилось все тем, что со стороны мы стали напоминать участников своеобразной игры в «перетягивание каната»: с одной стороны мой отец и я, с другой — Эмбер и мои волосы. Тогда мне показалось, что весь мир перевернулся с ног на голову. Эмбер визжала и не переставала кричать, что у меня роман с мистером Кларком. — Она горестно уставилась на стол. — Моей матери стало плохо: она побледнела и схватилась за живот, словно ее должно было вот-вот вырвать. Я понимаю: никому не нравится, когда старики начинают ухаживать за молоденькими женщинами. Я часто видела это и в глазах администратора в «Бельведере». — Она нервно покрутила сигарету в пальцах.