Лилла много говорила. Она сказала, что всегда хотела заниматься чем-нибудь творческим. Делилась секретами о подругах и бывших парнях. Призналась, что выросла без отца, что ненавидела убогую квартирку, в которой провела детство, и недолюбливала мать за недостаток амбиций.

— Я хочу лучшей жизни и мечтаю о большем, — объяснила Лилла. — Ни за что не намерена гнить в каком-нибудь вонючем домишке в Наррабеене.

Потом она принялась расспрашивать обо мне. Поинтересовалась, чем я намерен заниматься в дальнейшем, и удивилась, когда я ответил, что понятия не имею. Когда речь зашла о друзьях и родителях, я сказал, что мой отец открыл ресторан, воплотив давнюю мечту. Я объяснил, что пока не поставил перед собой жизненной цели. Что меня больше привлекает радость, нежели успех.

— Но нужно же к чему-то стремиться, — возразила Лилла, положив руку мне на грудь. — Самые интересные люди всегда честолюбивы.

Вместо ответа я склонился к ней и поцеловал в соленые губы.

Никогда еще не встречал девушку, которая так много говорила и задавала столько личных вопросов.

В то время я жил с родителями. Я знал, что мама на работе как минимум до семи, а папа примерно в три уйдет в ресторан. Иными словами, оставалось четыре часа. Без десяти три я предложил Лилле зайти в гости; тут наши взгляды встретились, и я убедился, что она поняла, чего мне на самом деле надо и о чем я прошу.

Она согласилась.

Я сделал нам обоим кофе, и мы, прихватив кружки и пакет шоколадного печенья, пошли в комнату. Кровать была узкая, но я с облегчением убедился, что она по крайней мере прибрана и выглядит опрятно. Мы сели на нее, лицом друг к другу, скрестив ноги, выпили кофе и съели все печенье.

Допив кофе, Лилла встала и поставила пустую кружку на стол. Я подумал, что она собирается уходить, и лихорадочно задумался, как бы уговорить ее остаться. Но Лилла не ушла — она стянула через голову футболку, расстегнула молнию, сбросила юбку, сняла лифчик и трусики. Я сидел, пялился как дурак и боялся двинуться, чтобы она не исчезла как видение.

Лилла легла на кровать и положила мою руку на поросший черными волосами холмик меж раздвинутых ног. Там было тепло и мягко.

Я пропал.

Когда все закончилось, она обняла меня и поцеловала в губы, в щеки, в глаза. А потом вздохнула, встала и принялась натягивать одежду. Я был смущен и до смерти напуган — вдруг я сделал что-нибудь не то, совершил какой-то непростительный сексуальный грех? Но, одевшись, Лилла наклонилась и опять меня поцеловала.

— Подожди, — попросил я. — Оставь свой телефон. Можно я тебе позвоню? Разве не…

Я сел и взял девушку за руку.

— Пожалуйста, не уходи.

— Мне пора. — Лилла высвободилась, и я получил очередной поцелуй, на сей раз очень нежный. — Давай не будем портить такой замечательный день.

Долгое время я только о ней и думал. О том, как она улыбалась, слегка приподнимая один уголок рта. О том, как волосы обрамляли ее лицо. Как она запрокидывала голову, обнажая горло, когда смеялась. Все мелочи запечатлелись в моем мозгу, и за несколько коротких часов, что мы провели вместе, я проникся незыблемой уверенностью, что Лилла идеальная женщина. Эта мысль бурлила в крови, текла по жилам, пронизывала каждую клеточку.

Лишь через полтора года Лилла рассталась с очередным бойфрендом. Лишь спустя три месяца отчаянных усилий с моей стороны она согласилась пойти со мной на свидание.

Мы встречались восемь месяцев. Восемь необыкновенных, феерических, насыщенных энергией месяцев. Я никогда не чувствовал себя таким радостным, измученным и несчастным одновременно. Мы ссорились.