-  Почему?

    -  Потому что, пока мы играем в «стрелялку», Смоля или сбежит через какой-нибудь запасной выход, или нас убьют прежде, чем мы до него доберемся.

    -  Значит, это задание без возвращения? Даже если мы будем стрелять первыми. А уж о ситуации «самозащита» и вообще речи нет!

    -  Наши игры не могли долго продолжаться. Наверняка у какого-то следователя по особо важным делам - важняка - уже лежат на столе наши фотороботы. Думаешь, по нам не работают?

    -  Не думаю.

    -  А значит, наша ценность в глазах Кукловода падает. Более того, как он ни прятался от нас, кое-что мы все-таки о нем знаем. Хотя бы приблизительно: рост, вес, тембр голоса.

    -  Тембр он вроде бы меняет.

    -  Знаем, что у нашего Хозяина круглое лицо и он склонен к полноте - это уже немало, в какой-нибудь ментовской картотеке таких не так уж и много, а Карабас наверняка где-то засветился. В общем, мы, несмотря на все его старания, стали опасными для Кукловода. И благодаря нашим, кстати, тоже. То, что мы пытались его найти, сыграло против нас.

    -  Тогда почему нас просто не убили, когда мы, глупые, как два поросенка, выходили из нашего каменного дома?

    -  Кукловод - хозяин рачительный. Зачем убивать тех, кто еще может принести пользу? Убить мы Смолю не убьем, а вот напугаем до смерти - наверняка. Глядишь, он в каких-то переговорах станет покладистее. Да и количество бригадиров его мы несколько поубавим - тоже немаловажный фактор.

    -  Ну и что мы теперь будем делать?

    -  Думать, искать выход.

    -  Из безвыходного положения!

    -  Значит, нужно изменить положение таким образом, чтобы из него появился выход.

    Влада смотрела на невозмутимое лицо Стаса и гадала: он действительно не понимает, что они обречены, или только прикидывается дураком?

    -  Ну, что еще утешительного скажешь?

    Лицо Стаса исказила странная гримаса. Он словно хотел улыбнуться, потом чихнуть, а в результате разозлился.

    -  Моя бабушка говорила так: «Голову повесил - уже пропал!», - проговорил он сквозь зубы. - И я не собираюсь отчаиваться. До самой последней минуты, до последнего вздоха - не собираюсь! И тебе запрещаю!

    -  Ты - мне - запрещаешь?! - изумилась Влада. - Да кто ты такой, чтобы…

    Стас оставил нож и хлеб, бросился к ней, попытался поцеловать, но Влада отвернула лицо.

    -  …мне что-то запрещать? Мальчишка, волей случая…

    Тогда Стас начал целовать ее щеки, лоб - все, до чего мог дотянуться губами.

    -  …вторгшийся в мою жизнь? - продолжила Влада, но уже без прежней злости. - То, что я пожалела тебя пару раз, еще не означает…

    -  Я тебя очень прошу: не отчаивайся, ладно? - быстро проговорил Стас. - И мне помоги выдержать, не сдрейфить - тогда у нас появится шанс. Появится, вот увидишь. Только не предавай меня, ладно? Ты уйдешь от меня, я знаю, как только мы освободимся, - но я все равно освобожу и тебя, и себя. Жизнью клянусь, слышишь?

    -  Да и что тебе еще остается? - улыбнулась Влада сквозь неожиданно проступившие слезы. - Но лучше вообще не клянись, грех это…

    Стас снова начал ее целовать, и уже не так, как секунды назад, вымаливая прощение.

    «Ну вот, опять… Сейчас он скажет, что эта ночь может быть последней, а я, как дурочка, вновь его пожалею…» - подумала Влада и… перестала прятать губы.