-  Потому что ты, как крокодил, сидишь в мутной воде и ждешь добычу.

    -  Какая-то странная аналогия. Я жажду свободы, а не добычи, и активно работаю в этом направлении. Ладно, кончай базар, выходите.

    -  Влада, ты слышала наш разговор? - спросил Стас, поворачивая колесико замка.

    -  Слышала. Выходи уже, не теряй даром времени.

    Стасу очень хотелось спросить у Влады: «Ну, как моя проверка? Крокодил это или не Крокодил?», но он понимал - сейчас этого делать нельзя. Только в обед или вечером, только в ванной под шум льющейся воды…

    -  Ну что, Крокодил это или нет? - спросил Стас, едва они вошли в ванную и включили воду.

    -  Если бы я хоть раз слышала его голос…

    -  Нет, а реакция?

    -  Замедленная. Или потому, что это Крокодил и он удивился: откуда мы знаем его имя? Или потому, что это не Крокодил, который удивился: почему его так называют? Реакция соответствует обоим случаям.

    -  Я тоже ничего не понял.

    -  Но себя мы выдали.

    -  Ты сердишься на меня за это?

    -  Нет. Наверное, это уже не имеет значения. Нам никогда не взять эту базу!

    Влада заплакала. Стас, еле касаясь, обнял ее. Влада не отстранилась, как обычно, а даже немножко прижалась к нему.

    -  Ты сегодня сколько пуль схватил?

    -  Три.

    -  Из них одну мою. И я две. Нас пять раз за сегодня убили! Пять!

    -  Сегодня - только третий день тренировок, и задача с каждым днем усложняется. Когда Крокодил введет все условия, мы найдем правильную стратегию и пули ловить не будем!

    -  Ты обещаешь? - улыбнулась Влада сквозь слезы.

    -  Гарантирую!

    -  Как всегда…

    Стас понимал, что шансов у них немного. Но не мог же он сказать это Владе? Сама все должна понимать, не дурочка. И, кажется, понимает. И, как ни странно, перестает плакать. И понять, почему она только что заплакала, а потом перестала, гораздо труднее, чем вычислить, Крокодил их сейчас ведет или кто-то другой и, самое главное, куда ведет?

    На следующий день им выдали автоматы.

    Кроме того, Крокодил показал им портреты Горчичника.

    -  Я не знаю точно, кто из них Горчичник, - прокомментировал Крокодил. - В том, что это один из троих, я уверен. Постарайтесь нейтрализовать всю троицу. А может, и четверых - говорят, у Горчичника есть брат, но я его ни разу не видел и даже не знаю, на базе он или в Москве.

    Первый Горчичник напоминал быка, не заколотого молодым на корриде, обрюзгшего, потяжелевшего и от своей никчемности, ненужности ставшего еще более опасным. Стрижен он был коротко, смотрел исподлобья, набычившись, и глаза его были пустыми и безжалостными.

    Второй был высок, массивен и тоже стрижен очень коротко. Его беспросветно угрюмое лицо показалось Стасу знакомым.

    Он чуть было не закричал: «Серьез! Да это же Серьез!», но Влада вовремя нашла и сжала его руку: «Молчи!»

    Третий был смугл и черноволос. Его черные глаза кусочками антрацита блестели под черными бровями, губы кривила презрительная улыбка. Не хотелось бы встретиться с ним на горной тропе, не имея автомата в руках, пистолета за поясом, гранаты в кармане и ножа в сапоге. А ведь придется встретиться, придется…

    Никакого страха ни перед одним из троицы, равно как и перед тремя одновременно, Стас не испытывал.