Я иду быстро, но Слэйн ещё быстрее. Он хватает меня за локоть, разворачивая к себе.

– Немедленно вернись в машину, Энрика, – его глаза прожигают меня насквозь. Но это не так больно, как то, что творится внутри меня.

– Нет, – шиплю я.

– Мне придётся устроить шоу на глазах этих милых людей, если ты не сядешь в машину добровольно, – угроза меня пугает, но не настолько, чтобы сдаться.

– Оставь меня в покое. Дай мне чёртово пространство. Я не могу больше, понимаешь? Не могу. Мне нужно пространство, чтобы остыть и успокоиться. Меня всю трясёт, и я не хочу никуда идти с тобой. Мне больно, Слэйн. Мне очень больно из за тебя и то, что ты позволяешь этому дерьму, которое зовёшь другом, уничтожать тебя. Ты дал ему слишком много власти и это убьёт тебя. Я не буду наблюдать за этим. Не буду. Оставь меня, – вырываю свою руку и иду дальше. Мне, правда, нужна тишина без Слэйна. Я боюсь, что он пойдёт за мной. Он будет злиться на меня и унесёт на плече. Но ничего.

Я оборачиваюсь, его уже нет. Тяжело вздыхаю и провожу ладонями по волосам. Я иду и иду, пока не оказываюсь у знакомого дома. Дейзи. Я совсем забыла о ней, да и не должна помнить. Она была всего лишь временным укрытием для меня. Я использовала его и думала, что всё будет хорошо. Я поступаю правильно. Оказалось, что я втянула себя в очередное дерьмо. Я психую, потому что мои нервы напряжены. Я постоянно думаю. В моей голове сотня мыслей и они все о Слэйне. Они разные. Они обо мне, о моём прошлом, о решениях, о настоящем. Я думаю и думаю, бродя кругами по району. У меня устают ноги. Мне холодно. Но так больно. Я хочу всё прекратить. Хочу оборвать это отчаяние в груди, но не могу. Это жестоко. Я не в силах причинить Слэйну такую боль, пусть лучше будет так, как он привык и так, как он хочет, а не так, как правильно. Он хотел честности, а получит только враньё.

Моросит дождь, и я кутаюсь в пальто. Я возвращаюсь к дому Слэйна и вижу его, сидящего на крыльце. Его волосы уже мокрые, плечи опущены и жалость к нему разрывает мою грудь. Открываю калитку и сажусь рядом на мокрую ступеньку.

– Прости, я истеричка. Я никогда такой не была, но это… не смогла справиться с эмоциями, – шепчу горько я.

– Ты всегда была такой, Энрика, поэтому я и сошёл с ума. Ты хочешь уйти от меня? – Он поворачивает ко мне голову, а его глаза полны печали. Это горе, словно он смотрит на мёртвого человека. На меня.

– Нет. А ты хочешь, чтобы я ушла? – Тихо спрашиваю его.

– Нет.

– Я ненавижу Кавана. Ненавижу, прости меня. Я никогда не смогу относиться к нему иначе. Для меня он дерьмо. Он делает тебе больно. Он подавляет все твои желания, – решительно произношу я.

– У него есть на это причины, Энрика. Есть.

– Какие? Я не понимаю. Я словно в темноте брожу и меня ранит то, что сегодня было. Ранит, Слэйн. Я хочу защитить тебя, уберечь от такой боли. Я же… не знаю, я старалась показать тебе, что не страшно быть живым, а он всё портит, как будто ему это выгодно. Понимаешь? Я так это вижу.

– Это от незнания, Энрика.

– Тогда расскажи мне, чтобы я не делала глупостей.

– Ты их и не делаешь. Это было странно, и я гордился тобой. Я никогда не гордился никем, кроме результатов своей работы. Но ты меня восхищаешь.

– Своими истериками?

Слэйн слабо улыбается и качает головой.

– Жизнью, которая кипит в тебе. Ты безумна, когда дело касается тех, кто тебе дорог. И я тебе дорог. Это важно так для меня. Ты похожа на волчицу, хищницу, готовую растерзать любого, кто позволит себе неверное слово или движение по отношению к твоей стае. Потрясающе и так красиво. Невероятно то, что я чувствовал в тот момент. И это меня сводит с ума. Я теряюсь в своих эмоциях, потому что они такие яркие из за тебя, Энрика.