Вскоре проявилась еще одна сторона в характере Майка – приступы хандры, когда он немедленно не получал того, что хотел, Когда Барбара Кии приехала погостить на уикэнд, ее безжалостные и проницательные глаза заметили все. Ее не обмануло напускное счастье Венеции и атмосфера доброжелательности и веселья в Бернт-Эш.

В своей прямолинейной манере она заявила Венеции:

– Майк ревнует к Мейбл… в том-то и беда, а она стесняется его. Он не может выругаться от души или рассказать нам кучу похабных анекдотов при ней.

Венеция махнула рукой, но Барбара поджала губы и серьезно добавила:

– Ты плохо выглядишь. У тебя мешки под глазами, дорогая. Жизнь за городом, кажется, не идет тебе на пользу.

– О, я просто устала… последнее время поздно ложусь… не будь мегерой, – рассмеялась Венеция, хотя ей было не до смеха.

Она понимала, что Барбара права. Да, Майк ревновал к Мейбл, и она ничего не могла поделать с этим, И никакая страсть к нему не заставит ее быть несправедливо суровой к дочери и усложнить ей жизнь.

– Я думаю, – язвительно продолжала Барбара, – что Майк лучше бы отнесся к падчерице, будь ей семь или семнадцать лет. Но Мейбл находится в переломном возрасте, и он не знает, как вести себя с ней.

Венеция знала, что и это правда.

Просто удивительно, как быстро улучшилось настроение Майка, когда уехала Мейбл, и они остались опять вдвоем.

Тем же вечером, заключив Венецию в свои объятия, с обезоруживающей простотой он сказал ей, что очень сожалеет, что порой делается раздражительным, но отныне его милая Венеция будет принадлежать только ему одному.

– Я незаметно сунул Мейбл фунт на карманные расходы, – заговорщически шепнул он.

– Очень мило с твоей стороны, – проговорила Венеция, размышляя над тем, как сделать, чтобы Майк понял, что молодой девушке требуются не деньги, а чуткое внимание.

Не могла она также сказать ему, что как бы сильно она его ни любила, в этот вечер ей страшно недостает Мейбл, и, проходя мимо крохотной спальни, которая будет пустовать три долгих месяца, она почувствовала, как комок подступил к горлу. Нет, он ничего, конечно, не поймет.

Затем в конце ноября у отца Майка случился сердечный припадок и он умер. Венеция только раза два навещала старика и, признаться, мало переживала по этому поводу. Но Майк с явным облегчением узнал о случившимся.

«Бедный старик, – только сказал он. И добавил. – На похороны уйдет уйма денег».

Венеция была шокирована этим замечанием, хотя приучила себя не реагировать на такого рода высказывания мужа.

Похоронив отца и приведя в порядок дела старика, Майк пустился в новые экстравагантности, не имея на то почти никакого права, но, видимо, полагая, что богатая жена именно для этого и существует. Не проходило дня, чтобы Прайсы не устраивали у себя званый ужин, не отправлялись в гости к соседям или не выезжали в театр и на танцы. Каждый уик-энд у них в доме толпился народ. И редко это были друзья Венеции. В основном собирались приятели Майка.

Кое-кто из их окружения нравился Венеции. К примеру, один пожилой холостяк, полковник Уилклоум, с красным лицом, серебристыми волосами и моноклем – точная копия старого английского джентльмена, который произвел на нее впечатление своими изысканными манерами. Его любимым занятием было ходить под парусом, и Майк, еще будучи холостяком, иногда проводил время на его яхте.