|
Его рождение было сюрпризом даже для его собственной матери. Природа наградила его красивым, почти женским лицом: правильный овал с гладкой безупречной кожей, прямым носом, нежным, хотя, может быть, и слишком полным ртом – и копной блестящих светлых волос, откинутых назад с высокого лба. Однако удивительнее всего были его глаза: темно-фиолетовые зрачки и длинные загнутые ресницы производили потрясающее впечатление. Женщины влюблялись бы в Питера за одни только глаза, если бы Господь не решил восстановить нарушенный баланс и компенсировать красоту лица остановкой роста в семилетнем возрасте. Питер возвышался над полом едва ли больше, чем на метр. Когда Эдвард представил его хозяевам, Питер подошел, семеня маленькими, слегка искривленными ножками, и приподнялся на цыпочки для рукопожатия.
– Время от времени Питер выступает в качестве советника в моей компании. Кроме того, он хороший друг. – Вы консультант по бизнесу? – спросил Дикон. Данциг отрицательно покачал головой. – Я экономист. Точнее, профессор экономики. Собственно говоря, я ее преподаю, и случается, людям далеко не студенческого возраста. – Он говорил мягким тенором. Дикон налил всем выпить, наполнил свой стакан апельсиновым соком с содовой и направился к паре широких кушеток, стоявших у окна. Данциг чувствовал себя как дома. Он взобрался на большие подушки и уселся на краешке, нога на ногу. – Вы виделись со Стейнером? – спросил Дикон. Хендерсон рассказал все, что узнал от Стейнера. – Я уже поставил в известность Питера по дороге сюда. Надеюсь, вы не против? Дикон кивком выразил согласие. – Стейнер не захотел рассказать, как узнал обо мне? И о Лауре? – Нет. Я думаю, от Бакстона. – Но мне кажется, не только. – От Фила Мэйхью? – спросила Лаура. Дикон снова кивнул. – Косвенно. Д'Арбле работал в специальном отделе, но, кроме того, он был завербован службой безопасности. – Как? Тот самый Д'Арбле? – усомнился Данциг. – Представьте себе, он был шпионом. – Понимаю. Они есть у каждого уважающего себя правительства. – Что вы узнали от Стейнера? – снова спросил Дикон. Эдвард Хендерсон отпил пива, поставил стакан и наклонился вперед. – В общем, здесь действует картель, это точно. Пятьдесят инвесторов или больше. То, что Бакстон рассказал вам о своем банке, скорее всего относится и к остальным: огромные суммы денег, происхождение которых невозможно установить, вносятся как особые вклады на счет фонда «Нимрод». Стейнер назвал его военной казной. – Что вы подразумеваете под остальными? – уточнила Лаура. – Другие банки? – Банки, компании, частные лица в той или иной форме. Очевидно, фонд обеспечивает оборотный капитал для некоего совместного предприятия. – Управляемого Чедвиком, – подсказал Дикон. – Да, наверное. – Отсюда следует, что именно он придумал эту схему. – Вполне вероятно. – Расскажите мне о нем. Хендерсон поморщился. – За последние десять лет Остин Чедвик стал Говардом Хьюджесомфинансового мира. Трудно сказать, с чего он начал свою карьеру, хотя в ее начале он, по-видимому, управлял парой брокерских контор. Потом он занимался сбором средств для предвыборной кампании Голдуотера – наверное, это единственное пятно на его репутации. Где-то лет двадцать назад он всплыл в качестве высокопоставленного служащего компании «Дженерал моторс», но недолго продержался на поверхности. Потом – «Эм-Доу». |
