- Надо придумать, как нам перезарядить его батарею, - сказал тостер. Сдается мне, я знаю, кто нам нужен. Микрокалькулятор!

- Он надеется на паршивый кусок пластмассы, - простонал Гувер. - По-моему, на свете просто нет ничего бесполезнее.

- Попробуй-ка умножить четыреста тридцать три на триста тридцать четыре, предложил тостер.

- Сейчас, - прогудел Гувер, - сейчас. Четырежды три - двенадцать, единица в уме, снова четырежды три, добавляем единицу, получаем тринадцать, потом...

- Ответ, - донесся из ящика письменного стола в гостиной глухой голос, сто сорок четыре тысячи шестьсот двадцать два.

- Изумительно! - воскликнуло электрическое одеяло, познания которого в таблице умножения ограничивались тем, сколько будет семью семь. Оно выдвинуло ящик стола, в котором лежал калькулятор. - Ты не хотел бы присоединиться к нам?

- Не знаю, не знаю. Я вовсе не против находиться в темноте двадцать четыре часа в сутки на протяжении трехсот шестидесяти четырех дней в году, то бишь восемь тысяч семьсот тридцать шесть часов ежегодно. Меня это вполне устраивает.

- Погоди, - озадаченно проговорило радио. - Разве в году не триста шестьдесят пять дней?

- Разумеется, - откликнулся калькулятор, - но хозяйка обязательно вынимает меня из ящика четырнадцатого апреля, чтобы посчитать налоги. - Он ностальгически вздохнул. - Обожаю четырнадцатое апреля.

- Ты уверен, что не ошибся? - как-то робко осведомился Гувер. - У меня получился совсем другой результат.

- Несомненно, уверен, - отозвался калькулятор без привычного высокомерия всезнайки в голосе. Он ни за что не признался бы в этом, но был безумно рад, что его выпустили из ящика стола и дали возможность пообщаться с прочими электроприборами. Таковы, кстати, все электроприборы, работают они от батареек или от сети. - Пересчитай, - посоветовал он пылесосу.

- Не стоит, - вздохнул тот, - я думаю, ты прав. - Он вздохнул снова, тяжелее прежнего. - И остальные вроде как тоже правы. Пожалуй, надо попытаться вернуть к жизни слуховой аппарат.

Нагревательная спираль тостера засветилась от удовлетворения, однако, он не стал торжествовать в открытую.

- Тогда за дело! Хозяйка скоро вернется с занятий, быстрее, чем ты успеешь произнести "электрокинетика".

И вот споро, но обстоятельно, как это в обычае у электроприборов, они взялись за работу. Гувер очистил слуховой аппарат от паутины и снял его с крюка, на который хозяйка повесила беднягу после того, как в очередной раз безуспешно пыталась воспользоваться им. Она купила его всего лишь за два с половиной доллара на благотворительной распродаже у женщины, которая уверяла, что аппарат много лет принадлежал добродушному профессору из Принстонского университета в штате Нью-Джерси. Женщина утверждала, что, несмотря на свой несколько громоздкий вид, этот аппарат даст сто очков вперед любому из современных. "Профессор говорил, - сообщила она хозяйке, - что, надевая его, он слышит собственные мысли".

На следующее утро, за завтраком из апельсинового сока, чашечки кофе и двух тостов с маслом и клубничным джемом, хозяйка рассказала обо всем, что услышала, тостеру. Подобно большинству одиноких людей, она выбрала его себе в наперсники, посвящала его в подробности повседневной жизни, делилась с ним своим мнением по поводу статей в газетах и журналах. Хотя тостер никогда ей не отвечал (ибо с людьми электроприборы ведут себя совсем иначе, нежели друг с другом), он гордился доверием хозяйки.

Гувер доставил слуховой аппарат в гостиную и положил его на стол. Калькулятор осторожно подсоединился к одному из проводов аппарата и принялся бормотать что-то на языке квадратных корней, синусов и косинусов, который остальные электроприборы не понимали, а потому относились к калькулятору с немалым почтением.

Вдруг в месте соприкосновения проводов сверкнула искра, а затем, быстро чередуясь, на дисплее калькулятора стали возникать яркие, словно огненные, цифры.