Пучинелли глянул на закрепленные на скамье радиоприемники, пощелкал тумблерами, потыкал в кнопки.

 – Я оставляю тут человека, чтобы принимать сообщения. Я тоже буду здесь. Можешь остаться, если хочешь.

 Я кивнул. Уже поздно предпринимать что-либо еще.

 С чего начался этот кошмарный день? Сидеть возле тайника с выкупом было совершенно не в моем духе. Меня не так учили. И все же Пучинелли потребовал моего присутствия в обмер на обещание, что его людей рядом не будет.

 – Можешь подъехать в нашей машине, – сказал он. – В радиомашине.

 Она замаскирована под "Скорую". Очень осторожно. Иди. Я пришлю тебе водителя. Когда похитители заберут "дипломат", поедешь за ними. Скажешь нам, где они скрываются. Затем, когда девушка будет свободна, мы их возьмем.

 – Я скажу тебе, куда они увезли деньги, после того, как девушку освободят.

 Глаза его чуть заметно сузились, но он похлопал меня по плечу и согласно кивнул:

 – Хорошо, сначала девушка.

 В ожидании, когда похитители назначат время передачи выкупа, Пучинелли оставил машину в гараже у виллы Франчезе, поселив шофера в доме. Четыре дня спустя мы сообщили похитителям, что установленная сумма собрана и ждет их. По телефону они дали нам инструкции – и, как было условлено у нас с Пучинелли, я позвонил ему в отделение, чтобы сказать, что готов действовать.

 Пучинелли не было на месте, но мы и такую возможность учли.

 Я сказал на примитивном итальянском:

 – Это Эндрю Дуглас. Немедленно передайте Энрико Пучинелли, что "Скорая" тронулась.

 На том конце трубки ответили, что все понятно. Теперь я уже от всей души жалел, что сдержал слово и проинформировал. Пучинелли. Однако сотрудничество с местной полицией – один из основных принципов нашей фирмы.

 Как теперь оказалось, сам Пучинелли не слишком-то мне доверял. Возможно, он знал, что я скорее упущу след кейса, чем уйду от тайника. В любом случае и передатчик в кейсе, и передатчика машине можно было отследить из собственной машины Пучинелли. Его коллега, получив известие от меня, не стал ничего сообщать Пучинелли, а просто взял сколько мог оперативников и явился сюда, в погоне за славой забрав и служебную машину Пучинелли. Тупица, чванливая тварь, Божья ошибка.

 Как я все это расскажу Паоло Ченчи? И кто сообщит адвокату, что его сын, талантливый студент, нарвался на пулю?

 – Тот парень, что был за рулем, – спросил я Пучинелли, – он жив?

 – Его увезли в больницу. Когда его увозили, он был еще жив. Больше ничего не знаю.

 – Надо сказать его отцу.

 – Уже, – мрачно ответил Пучинелли. – Я послал человека.

 Репутация фирмы, подумал я, от этого бардака, в общем-то, не пострадает. Мое дело – помогать в расследовании похищений, но незаметно, как можно меньше высовываясь и как можно меньше вмешиваясь. Мое дело – успокаивать, планировать, оценивать, какой минимум можно предложить похитителю, чтобы он согласился, следить, чтобы переговоры проходили в наиболее спокойной, деловой обстановке, без психоза, помочь потянуть время. Короче говоря, мое дело прежде всего вернуть жертву домой.

 К тому времени я уже участвовал в расследовании пятнадцати дел по похищениям в качестве оперативного советника. Некоторые дела тянулись дни, некоторые – недели, некоторые – месяцы, но в итоге в большинстве случаев все заканчивалось благополучно и похитители освобождали свои жертвы сразу же после получения выкупа.