— Отправить его в Англию? А как же я, Кирилл Сергеевич?

— То-то и оно! — Я вцепился пальцами в бороду. — Я надеялся, что найду вас, и де Клерк отправится в Англию, а ты в Н-ск. И все будет хорошо. А у вас любовь. Что делать теперь, ума не приложу.

— А Вильяму нельзя в наше время? — с надеждой спросила Вероника.

— Хотел бы я сказать «можно», солнышко. Всей душой хотел бы. Но Сестра-День сказала, что болезнь Вильяма пройдет только в его реальности, а иначе…

— Смерть? — Лицо Вероники стало белым, как бумага.

— Да.

— Кирилл Сергеевич, это… правда?

— Клянусь, что не вру. Поверь мне, пожалуйста.

— Тогда… — Вероника шумно вздохнула. — Тогда я отправлюсь с ним.

— Ты это серьезно?

— Да.

— Послушай меня, Ничка, — я раньше называл Веронику Ничкой только за глаза, а тут назвал. Взял ее за плечи, заглянул в полные слез глаза. — Только спокойно послушай, не истери, ладно? И пойми меня правильно, очень тебя прошу. Реальность де Клерка — это средние века. Смутное, страшное, кровавое время. Для него все это привычно, ведь он там родился. Но для тебя — нет. Ты девушка из двадцать первого века, ты родилась в другом мире. В Англии тебя ждет жизнь средневековой женщины. Без парикмахерских, компьютеров, автомобилей, телевидения и бытовых удобств. Там нищета, дикость, крысы и вечная грязь. Там полно всякой заразы, чума-холера-оспа, и любой пьяный наемник сможет отобрать тебя у де Клерка, если ты ему приглянешься, а его самого убить, чтобы не мешал. Там творилось то же самое, что творится сейчас в Элодриане, понимаешь? Ты не сможешь там жить. Ты зачахнешь и умрешь. А де Клерк — это его судьба. Так мне Тейо сказал.

— Что он еще сказал? — Вероника будто в самые глубины моей души заглянула.

— Ничего, — солгал я. — Ровным счетом ничего. Умоляю тебя, послушай меня и не делай глупости. Любовь великое чувство, но ты же не жена декабриста!

— Кирилл Сергеевич, — начала Вероника, вытерев слезы, — а почему вы мне это говорите?

— Потому что хочу тебя долгой жизни и счастья.

— Вы ревнуете, да?

— Немного. Я ведь тоже люблю тебя — по-своему люблю.

— Вы говорили, у вас любимая есть.

— Да. Это Уитанни.

— Гаттьена? — В глазищах Вероники промелькнул ужас.

— Она замечательная. Сейчас она служит Алиль, но богиня обещала, что освободит Уитанни от служения. Она станет женщиной, и мы сможем пожениться.

— И вы заберете ее в наш мир?

— Увы, нет. Невозможно, Ничка. У меня та же ситуация, что и у тебя с Вильямом. Уитанни не сможет жить в России. Она — как бы это правильнее выразиться — существо, созданное магией. Ее мир Элодриан.

— Значит, вы ее бросите?

— Нет. Ни за что. Я не смогу без нее. Я люблю ее. Сильно-пресильно. Больше жизни, Ничка. И я останусь здесь. — Я выдавил нервный смешок. — Мы же как бы погибли там, в студии Данилова. Ты-то нет, а я точно погиб. Мое тело давно похоронено на Н-ском кладбище, и меня больше нет. Я в этом мире очнулся в чужом теле. Правда, потом стал самим собой, но это неважно. Сейчас мы говорим о тебе и де Клерке.

— Я что-то не понимаю, Кирилл Сергеевич. Уитанни не может отправиться с вами в Россию, а вы можете тут остаться?

— Да.