— Вы сами на свой вопрос ответили сейчас, Кирилл Сергеевич, — Вероника улыбнулась. — Вот вы говорите, что без Уитанни не сможете жить и поэтому останетесь здесь. Этот мир ведь тоже не сахар, правда? А вы решились. Почему же вы думаете, что я люблю Вильяма меньше, чем вы свою любимую? Нет, Кирилл Сергеевич. Если так мне на роду написано, я за любимым, куда он пожелает, пойду. Судьба у нас женская такая. И не просите, хоть и люблю я вас и уважаю, все равно не послушаюсь.

— Ничка, а как же дом? Мама?

— Мама меня уже оплакала, я думаю, — тут она снова всхлипнула. — А дом там, где мне хорошо. И не в компьютерах и парикмахерских дело. Уильям мне жизнь спас, и я его не брошу. Ни за что. Никогда…

* * *

Мы смотрели друг на друга, и я понимал, что они обе наверняка знают, какие чувства мной владеют. Однако от моего согласия или несогласия ничего не зависит, судьба как минимум одного человека уже предрешена, и теперь предстоит решить судьбу второго пришельца в Элодриан.

Мою судьбу.

Впрочем, Сестра-День все же решила немного утешить меня.

— Ты сам понимаешь, Ллэйрдганатх, что другого пути нет, — сказала она, подавая мне бокал с легким белым вином. — Мне жаль де Клерка, но сейчас судьба двух миров зависит от нашего решения.

— Трудно быть богом, — усмехнулся я. — Но еще труднее осознавать, что обрекаешь человека на верную смерть.

— Если следовать твоей логике, Ллэйрдганатх, когда наши матери рождали нас, они тем самым обрекали нас на смерть. Все, что рождено, обречено умереть, и мы не исключение. Есть начало пути, есть неизбежный конец, и есть то, ради чего мы рождаемся и умираем — путь между мигом рождения и мигом ухода. Когда-то де Клерк испугался и не дошел до конца того пути, который был предопределен для него. Тем самым он обрек Элодриан на бедствия, а себя на скитания между мирами. Пришло время исполнить свое предназначение.

— И все равно я чувствую себя подонком, — ответил я. — Он ведь мой отец, как-никак.

— И он об этом никогда не узнает, — сказала, отложив свое вязание, Сестра-Ночь.

Я окинул их взглядом. Сестры Ши были так похожи друг на друга, что я различал их только по вышивке на платьях — золотой у Белой и серебряной у Черной. И у обеих в глазах холод и непреклонная решимость поступить по-своему.

— Сейчас мы даже не обсуждаем, что будет с де Клерком, — продолжала Черная Ши, — все уже решено, и бард отправится в мир, из которого когда-то пришел в Элодриан. Мы говорим о тебе, Ллэйрдганатх. О твоем будущем. Мы с сестрой ожидаем твоего окончательного решения.

— Да, я понимаю. Но мне кажется, я подписываю себе приговор.

— Не только себе, — сказала Сестра-Ночь, не глядя мне в глаза. — Всем нам.

— Что это значит?

— Когда ты был у барда, прибыл гонец с восточной границы, — сообщила Белая Ши. — Лед на реках стал прочным, и вальгардцы начали переправу. Она займет у них несколько дней, и после этого захватчики двинутся сюда, к Нильгерду. Мы не сможем их остановить, наша магия бессильна против Духа Разрушения. Нам не устоять.

— Не забудь про де Клерка, — добавила Темная Сестра. — Силы оставляют его, и очень скоро он умрет.

— Вы не оставляете мне выбора, — я вздохнул. — Но вы сейчас кривите душой, обе. Вы уже знаете мой ответ. И прекрасно знаете причину, по которой я не смогу изменить решения.

— Конечно, — Сестра-День улыбнулась краешками губ.