– Вы, товарищ медик, снова не своим делом занимаетесь, – оказалось, что старший группы муровский капитан, продрогнув и промокнув, решил примкнуть к этому выездному семинару.

– Почему ж не своим? – удивился медик, вполне дружелюбно. – Пострадавшего я осмотрел, передал с рук на руки бригаде скорой, почему бы мне не оказать содействие?

– Потому что я возглавляю группу, – прервал Симака муровский капитан, сгоняя складки под ремнем назад и выставляя подбородок, – и по этой причине я должен проконтролировать, чтобы все было сделано!

Симак полюбопытствовал:

– А позвольте узнать, к каким выводам вы пришли? Хотя бы предварительно.

– К каким еще выводам? Разводите дедукцию, когда и так все понятно.

– Что именно? Просветите.

– Имеет место наезд по вине пешехода. Переход улицы в неположенном месте, в условиях ограниченной видимости. Пятница, вечер, гражданин наверняка нетрезв. Темно, водитель его не сразу увидел. Возможно, тормоза отказали.

Симак скромно подтвердил:

– Да, тормозного пути нет. Логично. Странно только, зная, что машина не в порядке, гнать по скользкой дороге, не пытаясь тормозить, выключив фары, не подавая сигналов.

– Может, и сам водитель был пьян, – не сдавался муровский капитан.

– …и при этом объехал выбежавшего на дорогу пешехода. Быстро среагировал для пьяного.

Начальник наконец взбеленился:

– Товарищ Симак, ваше дело – медицина. Вы закончили с этим вопросом?

– Так точно.

– Тогда отправляемся в отделение. Так. Где автобус?

– Не могу знать.

– Странно. Тогда пешком. Вы со мной или предпочтете возвращаться в центр на электричке?

– Нет-нет, мы с вами, – успокоил Симак, незаметно пожимая руку Насте, – слушаем и повинуемся. Вы же дорогу знаете?

Глава 6

Сначала в отделении было многолюдно. Однако по мере того, как успокаивались нервы и задавались вопросы, настоящих свидетелей оказалось немного: сам Николай Игоревич Пожарский, Тихонов Евгений Петрович, его товарищ Золотницкий Владимир Алексеевич, военврач, гражданка Симонова Екатерина Павловна, которая возвращалась из центра и очень спешила, поэтому перемещалась быстрее основной части пассажиров, сошедших на станции.

Еще двое – отец с сыном Муравьевы, ехавшие на встречной электричке, из области, сразу заявили, что прибыли уже после происшествия, видели лишь, как в сторону области летела машина. В общем, получалось как всегда: свидетелями себя именуют многие, а на поверку сказать что-то стоящее никто не в состоянии. Муравьев-старший попросил:

– Вы уж нас первыми отпустите, а то мама у нас сердечница. Николай Николаевич, вы-то понимаете.

Сорокин, выкладывая перед ними бумагу, заверил:

– Конечно. Просто напишите, что видели – и свободны.

Симонова немедленно присоединилась:

– И меня, Николай Николаевич, отпустите. Я и так домой спешила, а вот оно как обернулось.

– Для всех неважно обернулось, – подтвердил Сорокин и все-таки приказал:

– Акимов, опросите гражданку в первую очередь.

Услыхав это, неугомонная Тихонова повела своим покрасневшим ушком, в котором качались блестящие сережки, а потом и взвилась под потолок. Правда, на этот раз муж прервал ее даже сурово, учитывая его деликатность и мягкотелость:

– Мурочка, порядок один для всех.

Она бушевала:

– Если один для всех, почему бы нас не опросить первыми?!

Сорокин охотно разъяснил:

– Гражданка Тихонова, вопрос о целесообразности допроса и очередности такового решаю я как ответственный за работу отделения.