— Нет, сэр. Но я слышал, это были безделушки ее матери?

— От кого вы это слышали? Наверное, от тебя, Гарри?

Гарри Вентнор дернул замок молнии вверх, застегивая куртку, как будто к чему-то готовился. Он всегда старался произвести впечатление на тех, кого преследовали, внушая им мысль, что он честный человек. Что он хотел бы дружить со всем миром, если бы ему позволили. При этом такая искренность вспыхивала в мелких чертах лица Гарри, что трудно было сомневаться в его добрых намерениях.

— Ну послушай, папа, старина. Я же должен был рассказать им, не так ли? Ведь нехорошо пытаться скрыть такие вещи, так? Я знаю, потому что читал подобные рассказы.

— Рассказы!

— Разумеется. Говори что хочешь, но они все равно узнали бы. А тогда было бы хуже. — Он остановился, чтобы сказанное проникло в сознание присутствующих, и продолжил: — Скажу тебе, что ты идешь неправильным путем. Предположим, Дороти имела ссору с миссис Тофам по поводу этих драгоценностей. Предположим, она ходила туда прошлой ночью. Предположим, следы принадлежат ей. Но разве все это доказывает, что она стукнула миссис Тофам? Я не хочу сказать, будто государственная служба ничего не делает, но почему это не мог быть грабитель?

Суперинтендант покачал головой.

— Потому что не мог.

— Но почему? Я спрашиваю вас, почему?

— Хорошо, не будет никакого вреда в том, что я вам расскажу, сэр. Если вы будете просто слушать. Возможно, вы помните, что прошлой ночью снег начал идти чуть позже одиннадцати часов.

— Нет, не помню. В это время мы уже все были в постели.

— Ну, можете мне поверить на слово, — терпеливо объяснял Мейсон. — Я половину ночи провел в отделении полиции. Вот так. Снег прекратился около полуночи. И здесь вам также придется поверить мне на слово, но мы легко можем это доказать. Видите ли, сэр, миссис Тофам была жива и находилась в добром здравии до полуночи. Мне это также известно, так как она позвонила и сказала, что проснулась и нервничает. Думает, что у соседей грабители. Поскольку дама проделывает то же самое в среднем три раза в месяц, — пояснил он мрачно, — я не придал этому значения. И скажу вам, что звонок от нее поступил в 12.10. То есть, примерно через десять минут после того, как снегопад прекратился.

Гарри заколебался. А суперинтендант продолжил с тем же самым терпеливым видом:

— Разве вы не понимаете, сэр? На миссис Тофам не было произведено нападение до того, как перестал идти снег. Сейчас вокруг ее коттеджа имеется двадцать ярдов свежего, чистого, нетронутого снега в любом направлении. В снегу только одни отметины. Этими единственными в своем роде знаками являются следы от ног мисс Брант. Которая, впрочем, и сама это признала.

Он поднялся в раздражении.

— Как будто кто-то еще мог оставить эти следы. Я абсолютно уверен в том, что никто, кроме нее, их сделать не мог. Даже если бы мисс Брант не призналась в этом сама. Вы, мистер Вентнор, носите обувь десятого размера. У мистера Бранта девятый размер. Прогулка в четыре рядочка. Ах-ах! И все же, кто-то вошел в коттедж при помощи ключа, хорошенько поколотил старушку, ограбил ее и ушел тем же путем. И если нет других следов или отметин любого рода в снегу, то кто это сделал? Кто?

Теперь Дороти могла обдумать все почти беспристрастно. Она вспомнила пресс-папье, которым ударили миссис Тофам. Оно лежало на столе в маленькой душной гостиной миссис Тофам, тяжелый стеклянный шар с пейзажем в середине. Если потрясти стеклянный шар, внутри поднимается снежная вьюга. От этого воспоминания нападение показалось ей еще более ужасным. Интересно, оставила ли она на нем отпечатки пальцев….

И вдруг над всем этим проступило лицо Ренэ Тофам.