– Что это за штучки? – вскипел Уилльямс. – Что это вы вытворяете? Думаете такими трюками и уловками набить цену? Ничего у вас не выйдет, молодой человек!

– Идите к тому, кто вас нанял, – посоветовал Дэвон, – и расскажите ему, что я сделал.

Головы всех находящихся в баре поднялись и повернулись к ним, люди смотрели на них широко раскрытыми глазами. Это и было как раз то, чего добивался Дэвон, поэтому и не понижал голоса.

– Будьте уверены, скажу, что я имел дело с дураком, – прорычал Кленси Уилльямс, сжимая огромные кулаки.

Дэвон улыбнулся ему, и внезапно Кленси Уилльямс заморгал, начал пятиться задом вдоль стойки, будто увидел змею.

– Передайте Берчарду, что я сам к нему зайду сегодня же до конца дня! – прокричал ему вдогонку Дэвон. – А еще скажите, кроме всего прочего, что если я вдруг исчезну, то люди Уэст Лондона зададут ему вопросы о том, что со мной случилось! Вы поняли?

Кленси Уилльямс кинул на него последний косой волчий взгляд, протиснулся к боковой двери салуна и исчез. Победа была на стороне Дэвона, хотя он не очень был в этом уверен. Все зависело от того, как дальше пойдет эта странная игра, а он вовсе не был убежден, что у него на руках хорошие карты.

Глава 5

Намек от шерифа

Дэвон сильно сожалел лишь о том, что ему пришлось привлечь к этому делу внимание окружающих, потому что в его бизнесе ничего не было так полезно, как неясность, и ничто не снижало его выгод и не увеличивало риск, как известность.

И все же в данном случае для широкой огласки были две серьезные причины. Во первых, таким образом он, как говорится, защищал свой тыл, а во вторых, даже такой влиятельный человек, как Берчард, может быть остановлен, если будет знать, что общественное мнение против него.

Когда Кленси Уилльямс ушел, на Дэвоне остановился не один внимательный взгляд, но он ни с кем не стал разговаривать, потому что знал, что чем меньше скажет, тем с большим доверием к нему будут относиться люди. Он заказал всем выпивку и ушел, едва прикоснувшись к своей.

Следующий визит был к шерифу.

Офис шерифа Нэксона размещался в небольшой хибарке, чуть в стороне от улицы. Тут же его супруга вела хозяйство и росли два нескладных сына, таких же худых и долговязых, как и их отец, с такими же унылыми лицами и тусклыми глазами.

Шериф Нэксон сидел на изгороди своего небольшого загона и рассматривал находящуюся в нем лошадь. Заметив Дэвона, он кивнул ему с небрежной учтивостью, свойственной жителям Запада, и спросил:

– Вы когда нибудь видели такую клячу, приятель?

Дэвон оперся локтями на верхнюю жердь изгороди. Лошадка, которую его приглашали покритиковать, была толстопузым, большеголовым созданием с тонкой шеей.

– У нее четыре ноги, – уклончиво заметил Дэвон.

– Четыре, – согласился унылый шериф, – но что это за ноги, вы можете сказать?

– Я не могу рассмотреть костей, потому что на ногах слишком много шерсти, – отозвался Дэвон.

– Вот! – воскликнул шериф. – Вот и я говорю то же самое. А что вы можете сказать о таком множестве волос на ногах лошади?

– Не знаю. Полагаю, наверное, зимой ей тепло…

– Э э, и я так думаю. – Помолчав, шериф подытожил свои размышления: – Это самая выдающаяся лошадь, которую вы когда нибудь видели.

– В самом деле?

– Да, в самом деле. Но вот чего я никак не могу понять – это и на самом деле лошадь?

– Не думаю, что это мул, – удивился Дэвон, готовый улыбнуться. – Судя по углам, нет.

– Но у нее серая морда, как у мула, – возразил шериф. – Ведь бывают короткоухие мулы.

– Думаю, бывают.

– Если бы увидели ее в горах, то подумали бы, что это козел.