– Да очень простая, – ответил Берт. – Берется специальный живописный револьвер, снаряженный красочными пулями, и – бах-бах!

– И мимо, – прокомментировал комиссар, дожевывая сигару.

– Ну, они обычно большие холсты берут, так что попадают, – сказал тот. – А то, что получится, называют как-нибудь загадочно. Например, «Сон персика в зимний полдень после праздника» или еще позамысловатее.

– Револьвер – понятно, а почему передвижники? – спросил Дэвид.

– А им часто переезжать приходится, – пояснил Берт. – Очень уж шумные они. Ну сами посудите, какому домохозяину понравится, если в студии целый день напролет пальба идет?

– А-а-а…

– Ну, я вам скажу, револьвер-передвижники – дети по сравнению с дистиллят-реалистами, – произнес Карл.

– Это еще что за звери? – изумился Руперт.

– О! Такую технику придумали за океаном, – ответил молодой человек. – До нас мода еще не дошла, но на спецкурсе нам кое-что рассказывали. Если вкратце, то портрет дистиллят-реалист пишет, начиная со скелета… И, кстати, название картины должно максимально полно описывать ее содержание и давать его авторскую интерпретацию. Рассказывают, в галереях рядом с ростовыми портретами на столиках лежат многостраничные комментарии.

– Однако!

– А вот пейзажи они писать не любят, – добавил Карл.

– Это почему же? – заинтересовался Ян.

– Оправдываются необходимостью глубоких натурных исследований, – развел тот руками. – Известнейший феномен – полотно «Веточка сосны». К нему, знаете ли, прилагается двадцать томов комментариев. К сожалению, они так и не были окончены: автор скончался, так и не одолев характеристику голосеменных растений.

– Какая жалость! – искренне сказала Каролина. – Большая потеря для искусства!

– А о чем же предыдущие тома? – удивился Дэвид.

– Поскольку веточка изображена на фоне заката, то автор много внимания уделил атмосферным явлениям, температуре, влажности, характеристикам местности, где возможно наблюдать именно такой заход солнца, – пояснил Карл.

– Вот ведь напридумывают! – пробурчал поручик.

– А потом удивляются, отчего у них вспышка intelligenza, – добавил доктор, протирая пенсне. – В острой форме.

– Кажется, дождь собирается, – заметил Ян. – Может быть, переберемся в салон?

– Хорошая мысль, – одобрил Руперт и потыкал комиссара в бок. – Розен, если останешься на палубе, намокнешь!

– Ха! – сказал тот, но все-таки сел, нахлобучил шляпу и с удовольствием потянулся. – Ладно, пошли…

Палуба быстро пустела, только впавший в творческий экстаз дон Фелипе продолжал творить, не обращая внимания на то, что его супруга уже с трудом удерживает шляпку под порывами ветра, да и дождь начал накрапывать.

– А вы не подарите мне на память этюд? – кокетничала Каролина с юным чудовищем.

– Госпожа Кисленьких, право, я не считаю возможным вручать вам подобную пачкотню! Вы достойны, по меньшей мере, работ кисти лучших мастеров, а не вчерашнего студента, который никогда всерьез не занимался живописью!

– Ну а если я очень попрошу? – не унималась писательница.

– Если вы просите, я не могу вам отказать, – серьезно отвечал молодой человек. – Выбирайте любой.