С некоторым трепетом Дэвид взял верхний журнал из стопки и раскрыл его на первой попавшейся странице. Эту историю он знал наизусть, но она все еще была ему мила.

Цепочка беспокойно ворохнулась.

Дэвид всмотрелся в картинку.

Цепочка начала затягиваться.

Дэвид продолжал читать и рассматривать иллюстрации.

Цепочка бессильно скрежетала по мощной беарийской броне, порой высекая искры.

Стажер до полуночи наслаждался запретным чтивом, потом выключил ночник, блаженно улыбнулся и закрыл глаза. Спать он решил лечь в ошейнике, потому что… мало ли, что может присниться!

Как оказалось, это была нелишняя предосторожность. Дело в том, что прежде Дэвид просыпался достаточно рано, а в этот раз, засидевшись допоздна, благополучно проспал завтрак.

Премилая горничная (иных на «Колоссале» не держали), успев привыкнуть, что пассажир из этой каюты – ранняя пташка, преспокойно открыла дверь универсальным ключом и хотела уже приняться за уборку, но тут выяснилось, что пассажир на месте и сладко спит. Девушка бы тихо удалилась, и всё сошло бы как нельзя лучше, но именно в этот момент Дэвид открыл глаза.

Первым, что он увидел, было миловидное личико, темные волосы, кокетливая кружевная наколка на них, элегантное черное платье с белым кружевным фартучком и – это его добило – метелка для пыли в руке.

Стажер вскочил, ожидая привычного приступа удушья, но… его не последовало. Он вспомнил про ошейник и с облегчением перевел дыхание.

Горничная же была девушкой хорошо воспитанной и к тому же отлично выдрессированной, поэтому потупилась, сделала реверанс, извинилась за вторжение и удалилась. А почему некоторые пассажиры спят в таких странных приспособлениях, её вовсе не касалось. Быть может, у этого юноши шея болит! Да и вообще, за время службы на «Колоссале» она еще и не такое повидала…

– Дэвид, ну сколько можно вас ждать? – встретил юношу патрон. – Кофе стынет!

– Простите, пожалуйста, я проспал, – виновато ответил тот, втискиваясь на свое место.

Комиссар ухмыльнулся, но Дэвид предпочел этого не заметить.

– Я понимаю, когда опаздывает наша дорогая Каролина, – продолжал ворчать Бессмертных. – Это ее амплуа! И потом, она так точно опаздывает, что по времени ее появления можно проверять часы… Но вы!

– И еще доктор, – подал голос Ян.

И правда, Теодора за столом не было.

– Ах, господа, извините, что заставила ждать! – в ресторан впорхнула госпожа Кисленьких в утреннем платье из нежно-золотистого жатого шелка. За нею следовал доктор Немертвых. – Вчера опять допоздна работала, и вот результат…

– А вы, Теодор, тоже работали? – желчно поинтересовался Руперт.

– Писал статью, – лаконично ответил тот.

– Совсем команда разболталась на этом «Колоссале»! – продолжал следователь. – Безобразие…

Остальные понимающе переглянулись, когда стюард поставил перед Бессмертных тарелку дымящейся овсянки. Отступивший было гастрит вновь дал о себе знать. Овсянка – это вовсе не дурно, но когда в меню столько деликатесов…

– Слабоват ты стал, Руппи, – хлопнул приятеля по плечу комиссар. – Вот, помню, когда мы с тобой только познакомились…

– Не за столом! – решительно остановил его следователь. – И не при дамах. Кстати, как у тебя?

– Минус треть дюйма, – нахмурился тот. – Измором взять хотят, канальи!

– Ничего-ничего, – успокаивающе покивал Руперт.