Фейт слушала молча, а когда он закончил, сказала:

— Бедный Гай. Бедные вы все. Как Оливер?

— Пристыжен. Тих.

Впрочем, Гай не был уверен, к чему относятся сожаления Оливера: к тому, что он сделал, или к тому, что потерял.

— И что ты будешь делать?

— Пока не знаю. — Он машинально вывел пальцем на запотевшем стекле телефонной будки: «Гай + Фейт» и тут же стер надпись ладонью. — С сентября он должен начать учебу в частной средней школе, поэтому вряд ли стоит искать сейчас другую приготовительную школу. И кроме того, там начнут задавать вопросы. Элеонора хочет нанять домашнего учителя, но я не уверен… Мне кажется…

— Что, Гай?

— Мне кажется, что домашний учитель — это самый худший выбор. Это изолирует Оливера и усилит в нем сознание своей исключительности. — Он вздохнул. — Я бы хотел поехать с ним куда-нибудь. Например, на Континент, показать места, которые я люблю. Немного закалить его. Именно это ему сейчас нужно. Но я не могу бросить работу. Сельвин все еще чувствует себя плохо, хотя и не признается в этом, и если я возьму отпуск, он возьмется меня замещать, а ему это не по силам.

Гай увидел, что к автомату выстроилась очередь желающих позвонить. На мгновение он закрыл глаза и представил лицо Фейт, ее дорогие знакомые черты. Затем с усилием произнес:

— Я не знаю, когда мы сможем увидеться снова, Фейт. Мне нужно разобраться с этим делом.

Молчание. Он слышал в трубке эхо ее дыхания. Наконец Фейт заговорила:

— Ты пытаешься сказать мне, что не хочешь больше меня видеть?

— Нет. Господи, нет. — К стеклу телефонной будки прижимались чужие лица, торопя его. — Я никогда не скажу этого, Фейт! — воскликнул он. — Неужели ты не понимаешь? Только благодаря тебе я могу выносить все это.

— Но ведь то, что мы делаем, — неправильно.

— Как это может быть неправильным, если мы любим друг друга? Любовь — это самое лучшее, что есть на свете.

— Лучшее еще не значит правильное, — срывающимся голосом сказала она. — Мне надо идти, Гай. Меня ждет Кон. Позвони, когда сможешь.

И телефон умолк.

Завтракая вдвоем с Элеонорой, Гай сообщил ей о своем решении.

— В течение летнего семестра Оливер будет ходить в местную школу. Школу имени короля Эдварда Шестого.

Элеонора отодвинула вареное яйцо и подняла голову.

— Что за глупости, Гай. Это муниципальная школа.

— Это средняя школа.

— Оливер не может учиться в муниципальной школе.

— Разумеется, может. Это всего лишь на один семестр, а поскольку он уже сдал вступительный экзамен в Миссингдин, ничего страшного, если ему придется кое-что повторить. Это идеальный вариант — он сможет ездить туда на автобусе и жить дома. Я позвоню сегодня в школу и спрошу, смогут ли его принять.

— Гай, об этом не может быть и речи. — Элеонора налила себе еще кофе. — Я не позволю Оливеру туда ходить.

— Это вполне приличная школа по всем показателям. В прошлом году шесть ее выпускников поступили в Оксфорд и Кембридж.

— Это не имеет значения.

Гай наполовину намазал маслом ломтик хлеба, но не стал его есть.

— Тогда что имеет значение, Элеонора?

— Я не хочу, чтобы Оливер общался с мальчишками такого сорта.

— Какого сорта?

— Грубыми мальчишками. Он наберется от них дурных привычек.

— Я считаю, что следует позаботиться о том, как бы они не набрались дурных привычек от него, — холодно сказал Гай и отодвинул тарелку.